...Утомлённо и зыбко спускается солнце всё ниже,
Пробегает рука по листу, оставляя свой след.
Память бризом несмелым опять занавески колышет
И стекает сквозь строки, как будто бы ищет ответ...
Я не верю в наивные клятвы, хоть хочется верить.
Я не жду преломленья лучей на любимом лице.
Я предчувствую словно уже те открытые двери,
Что меня ожидают в недолгом и сонном конце.
Я не верю часам — сам уже, как больная кукушка
Задыхаюсь, хриплю, но упорно всё меряю счёт,
И всё та же бессонница в комнате тёмной и душной
В полуобморок, в полумираж за собою влечёт.
Не зову к небесам, ведь боюсь потерять тебя снова,
Там не только сиянье, там вечный и страшный покой.
Нужно мне, чтоб звучало твоё неуёмное слово,
И заря осеняла чтоб домик упрятанный твой.
В этой тихой твоей чистоте обустрою шалашик,
Пусть он будет убог, но таит волшебство и уют.
Здесь не будет тебя, только всё же пусть будет он Нашим -
Где стрекочут цикады, и птицы беспечно поют.
Стану я в шалаше этом крышей из колких иголок,
Не проникнут ни дождь и ни снег за родимый порог.
Будут книги пусть падать с небрежно сколоченных полок,
Чтоб страницы стихов я прочесть прямо в воздухе смог.
Рана в сердце останется. Зубы сожму, улыбаясь -
Не должна ты увидеть ни бледность, ни загнанный взгляд,
Не должна ты почувствовать, в неге своей просыпаясь,
Как бежал я к тебе невозможную вечность подряд!
Я приду, хлыну в окна твои обжигающим градом,
Чтоб сорвать занавески, как символ преград и границ,
Пусть мне будет одна лишь надежда, одна лишь награда -
Чтоб узнала меня ты из тысячи снов или лиц,
И вот в это мгновенье смолчи, не давай мне ответа,
Дай поверить, почувствовать, взмыть с преклонённых колен,
Я так долго блуждал на границе меж тенью и светом,
Что боюсь и плохих, и хороших к себе перемен,
Лишь прижмусь и замру, отдавая безропотно сердце,
Не надеясь, что примешь, но, словно дитя в темноте,
Я тянусь и тянусь, чтоб душой леденелой согреться,
И, возможно, как Феникс, опять возродившись, взлететь...
...Утомлённо и зыбко спускается солнце всё ниже,
Пробегает рука по листу, оставляя свой след.
Память бризом несмелым опять занавески колышет
И стекает сквозь строки, как будто бы ищет ответ...
Но закат!.. Сутки мчатся. Бумага, перо и чернила.
Изнывая от мыслей, пишу и пишу без конца.
Как же много даёшь ты мне в жизни бессилья и силы,
Как хочу я коснуться губами родного лица!
Кто я? Где я? И привкус коньячный, как ночь наступает.
Я, наверное, друг, но быть может, и враг для тебя?..
И гордыня мужская, слетает, как тёмная стая
И скрывается небо, меня в этой ночи топя.
Да, мираж, ты права. Да, обман на границе пустыни.
Да, горю, только жар не приносит ни капли тепла.
И в огне этом яростном сердце, как в айсберге стынет,
Разбиваясь на сотни осколков в кристаллы стекла.
Я пытаюсь не лгать. Всё пытаюсь. Пока не выходит.
Сам с собою на Вы. Не сложить из дождя силуэт.
Только память дрожит на такой изнуряющей ноте,
Что забыть и забыться уже не получится, нет.
Мне в потоках людей не найти ни души, ни покоя,
Только ты на проспекте, размазанном, как акварель,
Уплываешь куда-то. И кажутся люди рекою,
Проносящей твой запах — корица, миндаль, карамель...
Снова путаюсь в мыслях, стараясь — ни лжи и ни фальши,
Ухожу от реальности, к ней возвращаясь назад.
Я всю жизнь одинок. И пойду с одиночеством дальше,
Находя в каждой новой весне голубые глаза.
Мне бывает порой жизнь на ощупь почувствовать не с кем,
Занавески срываю, стараясь понять, что живой...
Лишь любовь оставляет в пещерах безумные фрески,
Укрывая от взглядов чужих шелковистой травой,
Лишь гроза умывает от слёз почерневшие лица,
Я, как Мастер, ищу в Маргарите священный покой...
..Нам с тобой эта вечность пусть ночью сегодня присниться,
И отступит бессонница перед любовью земной...
...Утомлённо и зыбко. Не знаю, не вижу, не слышу.
Пробегает рука по листу, оставляя свой след.
Память бризом несмелым опять занавески колышет
И стекает сквозь строки, как будто бы ищет ответ...