08.10.2021
Легла в траву марлёвкой мятой не осень, а почти зима.
Заматерел пожар закатов, а иней — будто бахрома.
Воровкой, тихо, не спросивши, ночь заберёт ещё полдня,
она ложится сверху, с крыши, как шёлковая простыня;
тяжёлым пологом, гардиной, кулисой, скатертью, чадрой;
и, утепляясь палантином, ты тихо миришься с зимой,
с сиротской наготой деревьев, с промозглой сыростью и мглой,
и с грязью, жирной, как варенье, с полупрозрачной пеленой
тумана, мороси, и ветра, — у нас всегда так в октябрях;
мы — неродные дети лета, и нас забыли в детсадах...
Мы ждём, а нас не забирают; никто за нами не придёт;
надежды, как снежинки тают, когда нас сторож спать кладёт.
А за окном линяют краски с неотвратимостью судьбы,
и день становится неласков; уходит сказка; здравствуй, быль.
Погожий день, как дань искусству, как тихий отдых, как антракт,
он только обостряет чувства, зимы не отменив никак,
плаксивых трафаретных буден; коротких, сумеречный дней; —
полгода все мы в этом будем вариться. Жизнь ещё зимей,
когда ты сквозь зевоту утра и в кружевных объятьях сна,
который ласков, перламутров, как будто вновь пришла весна,
болтаешься букашкой бледной, слоняешься безвольной тлёй,
и подсыпаешь до обеда вися, как спутник над землёй;
марионеткой в мапет-шоу и дрессированным конём,
в мозгах — кисель, на веках — шоры, как будто ночью, дремлешь днём,
запрограммировнным ботом; болванкой; деревянным пнём;
и имитируешь работу, не замечая гнёт и стрём
привычной жизненной картины, что происходит за окном.
Всё той же пыльною гардиной задёрнет вечер город снов.
Потом раздетая природа снежком прикроется сама.
У нас, почти что, на пол-года здесь воцаряется зима.