Дождь нарушил мои планы, карты спутал,
нашептал ещё нелепостей в азарт.
Разворачиваем. Плавно. А на утро –
(ну, и ладно!) – в октябре весёлый март.
Здравствуй, море моих слёз! Ах, да, капели…
По Неве плывёт окрошкой ледяной
злая боль из небылицы. Не успели
по-хорошему ни встретиться со мной,
ни проститься по-людски. Бывай, хороший!
Нам, мурлыкающим в музыках невзгод,
все – святыми. Ледяное море-крошево,
стылый Питер из ненастий-непогод.
Морось-изморось и буковки ажурные,
кружевами – дни – в полотнище затей.
И все ночи напролёт стоят дежурными
мои ангелы и просятся в метель
за детей, почти детей (глаза голодные),
за людей, почти что нелюдей. – Согрей!
Все – рабами безысхода, все – немодные.
Есть ли кто добрей нетопырей?
* Дождливый день на Пестеля у Пантелеймоновского моста через Фонтанку