Его настоящая животная душа блестела чёрными глазами и упиралась мудрым волчьим взглядом в приятный солнечный свет багрового, уходящего заката. Стая уже спала, волчица нежно вздыхала во сне, прижимаясь к нему и подёргивая задними лапами, словно она вот-вот настигнет добычу и её дикое, бешенное чувство голода столь свойственное всем в это время года, наконец-то угаснет. Но ему не давал спать ни голод, нет ни он, к нему он уже как-то привык, его больше всего беспокоило и дёргало за самое нутро то, что он слабел, что силы, те самые мощные и безудержные силы от его былой животной энергии начинали его покидать, что вожаком ему быть ещё недолго, совсем недолго, и он это чувствовал, и он завыл. Ночь аккуратно и спокойно заглотила его вой своей холодной тишиной и где-то уже почти под начинающийся рассвет, он уснул.
Рык, железный и скрипящий рык, неаккуратно и дерзко разбудил его. Волчица отбивалась от нападок молодого, сильного кобеля, прижимаясь к земле, беспомощно клацая зубами, с оглядкой на него, на ещё спящего вожака и своего истинного друга среди этих морозных джунглей. Он знал, что проиграет этот бой, но силы того самого духа сверкнули изящным броском всего его тела и сбили этого самца с его пружинистых лап. Они закрутились в колесе битвы, не щадя себя, не видя никого. Не было слышно рычания, не было слышно лая или визга от боли, то была молчаливая и мощная схватка. Вожак пал, но захватил с собой и этого дерзкого щенка.
Волчица пружинисто приблизилась к его телу, нежно зализывая холку уже неподвижного друга всей её жизни, упёрлась носом в его шею и легла рядом, аккуратно сложив свои хрупкие лапы. Стая молча отдала дань настоящему вожаку и двинулась дальше. Волчица проводила их своим упругим и мудрым взглядом, и осталась рядом с ним, завыв так неистово и громко, что Луна заплакала каплями своего холодного света на пушистом снегу дикой ночи.
SH