По взгорьям, долинам и швабским просторам,
С мульоном бордовых и розовых роз,
Ландшафту внимая неистовым взором,
В курьерском, что скор, как нежданный курьёз —
Поеду... Поеду! С встревоженной миной,
Сомненьем гонимый, дымясь и горя,
Умучен осенней хандрой и ангиной
Приеду, приеду!.. А, может быть... зря?
Знакомой дорогой шута-пилигрима —
Которой уж год, или два дорожу.
— Какими судьбами? — с Маннхайму вестимо!
— Да ты удивляешь, как я погляжу!
И будет словарь, что у фавна и феи,
Где так неуместны объятья Морфея:
Чтоб спать непробудно, к утру не проснуться...
(Внизу раздадутся шаги деда Лутца,
Зачем его бес спозаранку принёс?!)
Ах, стены, соседи, квартирный вопрос!
Так вот оно что. Ну ладно, пожалуй,
Праздник прошёл и похмелье долой.
И, крикнув соседу о чём-то устало.
Уедем. Мы всё же уедем - домой.
По взгорьям, долинам и швабским просторам,
В курьерском, что скор, как нежданный курьёз,
И некому будет в предзимнюю пору
Сей поезд гранатой пустить под откос.
Маннхайм-Эльванген-Маннхайм, октябрь 1994
(Перевод с вьюношеского - 11.10. 2021. Кёльн)