Жил да был Иван-Дурак,
На базар корзинки плёл,
Третьесортный делал брак,
Был упрямый как осёл.
Выпить Ванька тот любил,
Побуянить, погулять,
Поорать, что было сил,
Не заткнуть и не унять.
Раз напился и замёрз,
Через «тыщу» лет нашли,
Средь рябин и средь берёз,
В льдине, мёртвым, без души.
Взяли пробу из груди,
Воссоздали через день,
- Образец не разбуди –
Спит народность деревень.
«Образец» открыл глаза,
Видит очень яркий свет,
Ищет взглядом образа,
Ну а их в помине нет.
Ваня с койки соскочил,
Думал – ангелы вокруг,
Подхватили, что есть сил,
Два десятка крепких рук.
Объяснили, что к чему,
Он ни понял, ни рожна,
Повторили всё ему –
Помощь Ване, так нужна.
Свыкся впрочем, и привык,
Через месяц или два,
Не ревёт как дикий бык,
Подбирает уж слова.
Кормят Ваню «на убой»,
Смотрит фильмы по Ти-Ви,
Стал уже «довольно свой»,
Все вокруг ему – свои.
По сети, не без труда,
Отыскал Кощея он,
Поиграл с ним в «Города»,
Вмиг освоил телефон.
Современным стал слегка,
Был я там, среди гостей,
Не узнать нам дурака,
Без печи и без лаптей.
Для него ж одна беда –
Нет ни водки, ни вина,
Только в тюбиках еда,
Умных то людей вина,
Что придумали закон:
«Запретить весь алкоголь»,
Издаёт наш Ванька стон,
И в глазах застыла боль.
В космос десять раз летал,
Чтобы это всё забыть,
Злиться стал и всех достал
И не может он «остыть».
В криокамеру свели,
Заморозили «Объект»,
- Полежи ещё сто лет -
Будет, может быть, эффект.
"Разморозился" Иван,
Через двести тысяч лет –
На столе стоит стакан,
А ЛЮДЕЙ УЖЕ И НЕТ…