1
Скажи мне, дорогой Винсент,
а был ли у тебя акцент,
когда ты мямлил по-французски?
кто не налил тебе абсент,
кто был с тобой уже без блузки?
Мне помогает – просто знать,
как ты бросался на кровать
как просыпался утром рано
и за пейзаж хватался рьяно,
чтобы в экстазе распознать,
где форте охры, где – пиано.
О как мазки горе неслись...
Откуда все они взялись?
Кто научил тебя такому –
травяно-горькому, земному,
швыряющему сердце ввысь?
И можно, братцы, не грустить,
и нужно всем и все простить
за то, что, без ума и босый,
там, где к утру созрели росы,
Ван Гог любил ходить-бродить.
2
Когда бы не пятна, не тени,
портрет бы не состоялся...
За что ты, непризнанный гений,
от женщины той отказался?
От грусти похаживал к шлюхам,
отбрил себе бренное ухо?
А веком позднее дебил
за царство на торге купил
твой аутентичный автограф...
Чтоб вычертить, как иероглиф,
ты бабочку, помнишь,
убил!
3
О нет, эффектнее начать
рассказ, пожалуй, с потрясенья...
Творится мрак без объясненья,
и люди как-то отравили
котов, что мы двором кормили,
бездомных - кто чего принес
на плитку им, как на поднос.
Стреляли в спину мне не раз,
но слез не выпало из глаз...
(Да, христиане удивляют:
друзья, коллеги – все стреляют.)
С мужчиной раз как-то свезло,
но тоже – будто бы на зло
другим большим несовпаденьям...
Растила мать не к месту строго...
За это мне дано одно –
открыть потрясный стиль Ван Гога,
себя для радости сберечь –
и, пыл свой претворяя в речь,
я признаюсь высоким слогом:
всех бед сильней – любить Ван Гога.
4
И это при том,
что Ван Гог
по-русски не понимает!
Он выходит со мной
постоять на порог:
после шахты,
камрады,
взаправду бывает –
врастаешь не в угли,
по горло - в свинец:
торчит голова,
клянчит слюняво:
– Альфа! – Омега! – Авва!
Наваляй-ка бабла и славу!
А надо быть. Успеть – раздать.
И выстоять надо, и отстоять.
5
К чему слова? Во рту их много...
Но я имею вам сказать.
В лице артиста –
образ Бога.
О ком жалеть!
Кому – желать?
Полнее жизни
жизни нет –
той, что плеснулась на портрет
и вот кипит, искрит в пейзаже,
чтоб, застрелиться если даже,
с холста струился горний свет.
6
Око в зените
над гроздьями белых акаций.
Их силуэты, изящные ветви –
лишь перифраз
музыки-без-берегов:
в арлезианских пределах,
нет, не по рации,
зов достигает его:
"Как тебе Майи покров?»
Гроздья акаций не гаснут,
звезды на небе все те же...
7
Вот так и жил на земле Ван Гог.
Ван Гог, который нам всем помог,
сирый, беззубый, на контр-галсе.
Солнце – который,
взошел и остался.
Который история и исток.