Когда я размышляю о судьбе,
Перебирая прошлые событья:
Чего желал бы в радости себе?
Чего не в силах в бедах позабыть я?
Тогда невольно просится слеза
По тем, кого я называл друзьями;
И кажется мне горькою стезя,
С растраченной любовью и годами.
Зачем-то продолжаю горевать,
Когда предрешены судьбой страданья.
Оплачиваю счёт былых утрат,
Как будто снова я обложен данью.
Но вспомню о тебе, и с тех минут
Тоска не жжёт, потери не гнетут.
(© Copyright Александр Шаракшанэ, подстрочный перевод
Email: Sharakshane АТ yandex.ru
Date: 13 Nov 2007)
When to the sessions of sweet silent thought
I summon up remembrance of things past,
I sigh the lack of many a thing I sought,
And with old woes new wail my dear time's waste:
Then can I drown an eye (unused to flow)
For precious friends hid in death's dateless night,
And weep afresh love's long since cancelled woe,
And moan th'expense of many a vanished sight;
Then can I grieve at grievances foregone,
And heavily from woe to woe tell o'er
The sad account of fore-bemoan d moan,
Which I new pay as if not paid before:
But if the while I think on thee (dear friend)
All losses are restored, and sorrows end.
Когда на судебные заседания безмолвных заветных мыслей
я вызываю воспоминания о прошедшем,
я вздыхаю о многом, к чему тщетно стремился,
и, думая о старых бедах, заново оплакиваю растрату моих лучших лет.
Тогда мои глаза, непривычные к влаге, бывают затоплены слезами
по драгоценным друзьям, скрытым в вечной ночи смерти;
я оплакиваю заново давно изжитые муки любви
и стенаю о многом, что было, но исчезло;
тогда я горюю о прежних горестях
и тяжко, беду за бедой, повторяю
печальный счет прежних страданий,
заново оплачивая его, как будто он не был оплачен раньше.
Но если в это время я подумаю о тебе, дорогой друг,
то все потери восполняются и печали проходят.