На часах тугие стрелки
Новых вех выводят ком,
И чернеется тарелка
Недоеденным куском.
Греет жаркой, толстой грелкой,
мыслей залетевших груда,
Мир закрашивает мелкий
Недобитая посуда.
Простынь смята и залита,
Ночью, значит, было пылко,
Спит немытой Афродитой,
Недопитая бутылка.
Плачет на столе, забыта,
Все еще не успокоясь,
Вся уставшая от быта
Недописанная повесть.
Шаркнул, щелкнул шепот тапка,
И остался возле шторы,
А волос большая шапка,
Зрит настенные узоры.