Где бы я ни учился, везде меня нагружали общественными поручениями. Это была одна их форм коллективистского воспитания. Через конкретные обязанности у школьников вырабатывалось чувство ответственности, так необходимое во взрослой жизни. Часто эти обязанности менялись. В четвёртом классе я был старостой. В пионерском возрасте – звеньевым. Когда стал комсомольцем, меня избрали комсоргом класса. Не скажу, что я радовался этим нагрузкам, но исполнял их добросовестно. Наверное, моё отношение к поручениям было замечено. И если бы я сам проявил инициативу, из меня мог бы получиться неплохой общественный деятель. Но я такой инициативы не проявлял. В отличие от некоторых своих товарищей, которые уже в школьные годы озаботились карьерой, я был сосредоточен на себе самом. Это давало мне преимущества роста, не зависевшие ни от кого. Я сам себе был и начальник, и подчинённый. Указанные свойства моего характера проявились и сформировались ещё в школе. А взрослая жизнь лишь укрепила их. Единственное, чем я занимался в школе охотно и даже не рассматривал это как общественное поручение, был выпуск стенгазеты. Поскольку уже с пятого класса у меня стали появляться литературные интересы, школьная газета стала для меня, можно сказать, первой пробой пера. Хотя одноклассникам мои стихотворные опусы нравились, я сам довольно критически воспринимал собственное «творчество». Однако после того, как меня похвалил директор школы, прекрасно знавший и любивший Маяковского, я немного успокоился.