Любовь слепая, что ты натворила –
Меня лишила зренья моего,
Не в шутку ли глаза мои закрыла, –
Они глядят, не видя ничего.
Что красота такое, они знают,
И видят, где находится она,
И всё ж за худшее сегодня принимают,
То лучшее, чем славны времена.
Когда глаза, испорченные слишком
Пристрастных взглядов липкой чередой
На якорь встанут, например, подмышкой, -
Других мужчин увидят в бухте той.
Неверность глаз вполне обычный случай,
Так почему меня опять лишаешь прав, –
Из этих глаз ты выковала крючья,
К ним здравый смысл весь мой приковав.
Я не пойму, как сердце полагает
Участок огороженным стеной,
Хотя ему известно, – сердце знает:
Владенье общее - для всех кругом оно.
Я не пойму, мои глаза всё видят,
Но здесь же говорят, что это всё не так,
Чтоб верностью прикрыть, в своём укрытье сидя,
Отвратного лица непроходимый мрак.
И в том, что наяву и подлинно, и верно,
Мои глаза и сердце блуждали, как в лесу;
И вот им суждено быть преданными скверно, -
Фальшивую напасть теперь им дни несут!
Уильям Шекспир. Сонет 137 (подстрочный перевод А. Шаракшанэ)
Любовь, слепой глупец [шут], что ты сделала с моими глазами,
что они смотрят, но не видят того, что видят?
Они знают, что такое красота, видят, где она находится,
и все же лучшее принимают за худшее.
Если глазам, испорченным слишком пристрастными взглядами,
суждено встать на якоре в той же бухте, что и другие мужчины,
то почему из неверности глаз ты выковала крючья,
к которым прикован здравый смысл моего сердца?
Почему мое сердце полагает отдельным [огороженным] участком то,
что, как известно сердцу, является общим владением для всех кругом?
Или -- почему мои глаза, видя это, говорят, что это не так,
чтобы прикрыть верностью [добродетелью] такое отвратительное лицо?
В том, что было подлинно верным [добродетельным], мое сердце и глаза
заблуждались,
и теперь они преданы этой напасти фальши.