Знаешь, это не плохо:
Иногда не по правилам переходить дорогу,
Не быть идеальным для всех с каждого бока
И вместо «Здравствуйте» говорить «Алоха»…
Здравствуй, дочь.
За окном весна. Набухают зелёные почки.
Кто-то взбалмошный несёт в школу, прыгая с кочки на кочку.
Кто-то кричит за стеной, расставляя над «i» все точки.
А я здесь, за столом,
Пишу письмо своей маленькой любимой дочке.
У меня всё хорошо. Я бы даже сказал – прекрасно.
И жизнь течёт не напрасно.
Есть планы, надежды, цели. И каждый прожитый день
Я встречаю не пресно, а страстно. «Прекрасно» –
хорошее слово:
И в позитиве, и в негативе, и одновременно – простое,
Лаконичное, не имеющее препона.
Но живое, с элементами сатирикона.
Как наша с тобою жизнь.
Знаешь, это не важно – Восток или Запад.
У каждого свой путь, будь он долог иль краток.
Нас разделяют границы: языки, обычаи, страны…
И у каждого свои заповеди – от Библии до Корана.
Но, чуть-что, кричат: «Бог един!»
Прими и забей.
Пусть он возможно лучшее, что было доселе из мира идей, –
Это лишь процессы, текущие в головах людей.
Запомни главное: что бы ни говорили тебе невменяемые,
Все процессы в мире всегда и во всём управляемы.
Главное, знать: кто?..
Здравствуй, дочь.
За окном лето. Я сбежал от жары в Сиэтл.
Здесь – сезон дождей, и мокро-липкие капли
Убегают с небес, вниз летя без оглядки.
Всё стучат по крышам и щекочут сопки,
Создавая ручьи на земле и на дорогах – пробки.
Здесь мне легче дышать. Здесь – другой океан.
Здесь туман и по-питерски мокро.
Но мое сердце навеки осталось в каменных джунглях даунтауна Йорка.
От SoHo до TriBeCa, под Фрэнка или Alicia Keys.
По субботам в «Astoria», а оттуда прогулочным шагом до Bay Ridge.
Там есть кафешка с «оригинальным» названием «Кафе»,
Где огненно-рыжий бармен готовит не лАтте, а латтЕ –
Горячий, как все круги ада, и вкусный, как грехи,
За которые ты попал.
Что ж поделаешь? Ты так жил, ты того желал.
И секретный ингредиент – с ароматом мускатного ореха, выпечки и ириски, –
Под которым я давно распознал настоящий ирландский виски.
Обязательно сходим туда.
Как наш город? Расскажи, что сейчас у вас?
Ещё живы улочки, по которым мы гуляли с тобой не один час?
Расскажи обо всём: о жизни, о семье, о делах.
Обо всём обо всём!
Я не хочу быть папой, который был в жизни дочери ни при чём.
Напиши, позвони, прилетай. Дверь открыта, ты знаешь.
Ты знаешь, ты ведь всё и всегда понимаешь…
Врач твердит, что мне нельзя нервничать.
Нужно больше гулять, дышать свежим воздухом и вести размеренный быт.
Иначе могу доломать окончательно
Свой подорванный прошлым сердечный ритм.
Чуть выдохлось сердце, истерзаны нервы,
В лёгких – две дырки, в висках – от тока отметки.
Цвет настроения – то красно, то блекло.
Война за Родину никогда не проходит бесследно.
Приезжай поскорее, я жду.
Здравствуй, дочь.
За окном осень. Всё не перестают лететь телеграммы:
Вчера на рассвете умерла наша мама.
И пусть мы с ней так и не сумели дойти до Потсдама,
Мы до конца искали ответы противоречиям нашей драмы.
Было непросто. Поверь.
Мы любили друг друга, и всё же –
Каждая встреча, что иголки под кожу:
Обиды, упрёки, крики, советы, слёзы, страдание.
Всё это части глупого слова – непонимание.
Всё это – то, во что не хочется верить,
Что можно лишь только годами проверить.
И там, после точки, найти ответы…
Господи! Мы лишь дважды увиделись за целое лето.
Мы лишь раз за всю жизнь не кричали друг в друга –
Мы сидели, молчали, со слезами держали друг друга за руку.
Мы были счастливы, мама, найти всем вопросам ответ.
Но как до одури больно, что я жив, а ты – нет.
Так что – будь счастлива, дочь. И будь счастливее всех на свете.
Радуйся новому дню так, как могут лишь малые дети.
Иди вперёд. Иди вперёд до конца.
Что бы ни было в жизни, знай:
С тобой рядом навеки любовь твоего отца.
Я люблю тебя, дочь.
Зима.
За окном падал снег. Его хлопья кружили под струями ветра,
Укрывая под пледом стволы и ветви деревьев.
Заметая машины по крыши и окна.
Рисуя узоры морозом на их остывающих стёклах.
Я иду по твоим дорогам.
Быть может, идём с тобой нога в ногу?
Сквозь мороз и холод, сквозь порывы ветра
Мы идёт навстречу через кварталы Сиэтла.
Мы не всегда сможем понимать друг друга.
Я прожила в Йорке год и часто ходила дорогами твоего маршрута.
Жизнь ко многому меня готовила, но я не думала о таком!
Двенадцать с половиной миль от «Astoria» до Bay Ridge – ПЕШКОМ! –
Зимой, под снегом с дождём и при встречном ветре.
Проклиная каждый сделанный шаг в каждом пройдённом тобою метре –
Это всё как страданья Христа на пути к Голгофе.
Но ты прав – это стоит того:
Только Марио варит столь чертовски хороший кофе.
Особенно если залпом. Особенно если по три.
Извини, у меня не всегда бывало всё хорошо внутри.
И, как бы ни манили своими огнями районы Big Apple,
Мне гораздо ближе твой дождливый и серый Сиэтл.
И вот – я внутри. И вот – вспоминаю всё то, что забыто.
Что двери дома действительно навсегда открыты.
Что нельзя бояться. Что нужно биться и драться.
И сжимать кулаки всё сильней,
Как бы ни было по жизни больно.
Даже если знаешь, что раны в конце
Нам обильно засыплют солью.
То, что жизнь забирает порой,
Не давая взглянуть друг на друга.
И, глотая пальцами воздух,
Ты не ухватишься за тёплую руку.
Бессмысленно на что-то надеяться и кому-то молиться,
Ища возможность исправить ошибки в последний миг.
В нашей жизни – пусть кому-то это не нравится –
Чудеса встречаются только на страницах книг.
Здесь, сейчас, между пальцев солёным скользя,
Я кричу про себя: пусть всё будет у нас не напрасно!
- Здравствуй, пап. - Здравствуй, дочь.
- Как дела? - Как дела?
- Хорошо? - Хорошо. Я бы даже сказал, что… Прекрасно!