- Михалыч, задницу не отсидел? Как не глянешь, сидит себе на крылечке да дым пускает...чудно...
- А чего, Стёпа, ещё делать-то? Жарища, вон, какая вторую неделю: на корню всё выжигает. Я же сижу на крылечке в тенёчке - красота. Погорячеет - вентилятор включу. В наши с тобой годы, Стёпушка, рыпаться не больно-то стоит... Ты, кстати, сам-то чем занимаешься, а?
- Алхимией, однако.
- Чем-чем? Какой такой алхимией?
- Ну...это...как бы...ну...начальный этап...
- Что ещё за этап? Самогон что ли курИшь? Ха-ха-хаа!..Алхимик, матть твою за ногу! Поди, курей посмеши...
- Алхимия, Михалыч, наука педантов. До лучших результатов не каждому дано дойти.
- Стёёпаа, какие результаты?.. Залетишь ты со своей алхимией.
- Ничего подобного. Ежели только для себя - давным давно разрешено. Отстал ты от жизни, Михалыч.
- Да...слышал я,слышал. Не дурак, поди... Говорят, что Настёна больно хороший самогон производит...чистую отраву. Вот уж она-то - настоящий алхимик. Что скажешь?
- Я ей, Михалыч, не судья. Не нравится - не покупай, а коли приобретаешь, так сказать, для потребления - нечего морщиться. Пока, вроде, никто не траванулся. У неё и постоянных клиентов, кстати, хватает, среди которых два брата-акробата Колька да Мишка Гольцовы - дебилы во весь, понимаешь, рост. Всю сознательную жизнь мелочью подрабатывают: огород кому вскопать, навоз по огороду раскидать, дровишек поколоть...в общем и целом...всё, значит, в этом роде.
Зашёл прошлой весной к ним сосед Иван Крючков. Решил, понимаешь, благотворительностью блеснуть. У Кольки-то да Мишки дом на курьих ножках стоит...от родителей достался. Воот... Огород...изгородь вся обвалилась, прошлогодний бурьян выше крыши торчит. Зашёл к ним, значит, сосед, к дебилам-то этим, и говорит: "Ребята, вы вскопали бы огород, а я вам ведра три картошки на семена принесу".
Колька с Мишкой переглянулись да и говорят: " Тащи. Завтра вскопаем". Тот, сосед-то, припёр им полмешка картошки и рад до смерти, что сумел доброе дело сделать. Прошло три дня, сосед опять пришёл к братьям-то и спрашивает: " Мужики, а чего же вы огород не вскопали: картошку-то пора бы посадить". А они ему: "Извини, дядь Вань, мы картошку уже съели". Чего с дураков взять.
Плюнул Иван и ушёл. А братцы-акробатцы сидят себе, лопают картошку да ржут, как жеребцы.
- Да уж... С этими ребятками историй хоть отбавляй... Тут на селе болтали, что у них будто бы с прокладками казус получился. Ты, Стёп, случайно не в курсе?
- Как же, Михалыч, не в курсе. Иван-то, их сосед, и рассказал эту историю в магазине. Все попадали со смеху. Насмотрелись идиоты реклам и давай чудить. Господи... Такое в жисть специально не придумаешь. Ей Богу... Рано утречком они, Колька да Мишка, раскидали по огороду навоз у Настёны и получили от неё за работу бутылку самогона. Самогон у неё - сам говорил... Воот... Пришли братья домой, поставили бутылку на стол, а самогон...ну...дрянь дрянью: смотреть тошно. Колька-то с Мишкой хоть и привыкшие ко всякому пойлу, решили самогон профильтровать, чтоб, значит, почище стал.
Думали, думали - чем фильтровать-то? У Кольки последняя извилина напряглась, и выдал он замечательную идею: давай, говорит, Мишка, фильтровать через прокладку. Мишка долго не мог понять: какую такую прокладку? Но Колька объяснил ему на пальцах, что к чему. У Мишки извилина тоже напряглась, и он с братом согласился. Осталось самое непростое: где найти прокладку? Колька предположил, что сельские бабы прокладками вряд ли пользуются.
"Значит, надо у девчонок спросить" - обрадовался Мишка.
"Чего ты радуешься, придурок, - возмутился Колька. - Ты, Мишань, похоже, совсем чокнулся: как ты просить-то будешь?"
Задача, однако... Прикидывали братцы и так и эдак и наконец решили: надо идти к Маньке Кошкиной, потому что у неё дочка Танька уже взрослая, а значит, может им повезти. Только какой дурак станет просить прокладку у Таньки? Понятное дело - никто.
После долгих раздумий Колька да Мишка решили, что надо просить у её матери. Набраться побольше наглости и попросить дать им в пользование хотя бы одну прокладку. Такой план братьям понравился. Дело осталось за малым: кто будет просителем? Простым "Валяй ты" определить никак не получалось, сколько Колька да Мишка друг друга не убеждали.
Снова Колька напряг извилину, закрутив её в тугую спираль, и сделал прекрасное предложение. Поскольку дёргать спички - большая вероятность случайности, то надо, мол, нарезать десять небольших бумажных листочков и на пяти из них написать "Иду", а на других пяти - "Не иду". Мишка сначала, конечно, возмутился: зачем надо так много резать да писать, но после того, как Колька ему всё доступно объяснил, согласился.
Оказалось всё просто. "Ты, Мишка, видел когда-нибудь как бьют пенальти в футболе?, - спросил Колька. Вот и это так. Тащишь ты бумажку, раскручиваешь её и читаешь "Иду" или "Не иду". Дальше тащу я. И так до конца. У кого будет больше бумажек с "Иду", тот и идёт просить прокладку. Понял? Всё по чесноку". Жребий пал на Кольку. Был он очень не доволен, но, как говорится, договор дороже денег.
Делать нечего - решили, постановили, а значит, надо выполнять.
До дома Кошкиных, если идти не спеша, ходу не более пяти минут. Вокруг дома Кошкиных огромный двухметровый забор - защита от соседских кур и прочей живности, а также от всяких посторонних глаз.
Когда братья дошли до забора, Мишка дальше не пошёл. Подталкивая брата, он бодро сказал: "Давай, Колян, топай смелей, а я здесь подожду. Давай-давай..."
Колька осторожно поднялся на крыльцо, перекрестился, отдышался и робко постучал в дверь пальцем.
На стук вышла Маруся – так в селе звали Марию Фёдоровну Кошкину - и, увидев Кольку, явно удивилась. "Тебе чего, Колюнюшка? Дверью не ошибся ли?" - спросила она, улыбаясь, у Кольки.
"Тётя Маруся, - заикаясь вымолвил Колька, - нам с Мишкой нужна прокладка..."
"Какая такая прокладка?" - ещё больше удивилась Маруся.
"Какие девчонки носют", - уточнил Колька.
Смеялась Маруся долго и громко, слёзы ручьями текли по её пышным с густым румянцем щекам. Колька же наоборот стал бледным, как обглоданный скелет.
"Не мало одной-то на двоих?, - поинтересовалась, вытирая слёзы, Маруся. - Да и вообще-то для этого случая лучше использовать памперсы".
"Нее, тёть Марусь, нам нужна прокладка", - продолжал канючить Колька.
"Ладно, - сказала Маруся и ушла в дом. Некоторое время её не было. "Держи, лихоимец: от сердца отрываю, - еле сдерживая смех, произнесла Маруся, протягивая Кольке прокладку, и добавила, - будет за вами должок".
Колька, ясно дело, никогда прокладок, что называется, вживую и не видел, поэтому то, что ему протягивала Маруся, привело его в недоумение.
"Это что, тёть Марусь?" - спросил Колька, тараща глаза на прокладку.
"Как что? Прокладка, - удивляясь некомпетентности Кольки, сказала Маруся. - А ты что думал: она метр длиной что ли?"
"Да я...я, тёть Марусь...,- промямлил Колька, беря прокладку осторожно двумя пальцами за уголок. - Спасибо, тёть Марусь".
Едва не свалившись со ступенек крыльца, Колька засеменил в сторону своего дома. За забором к нему присоединился Мишка.
Маруся ещё некоторое время наблюдала за братьями и качала головой: "Нет ума - считай, калека", - наконец произнесла она и вошла в дом.
Между тем Колька да Мишка почти бегом домчались к себе домой.
"Ну?, - спросил Мишка, - дала аль нет?"
"Вот", - Колька покрутил перед носом Мишки прокладкой.
"Чего это?", - с явным непониманием спросил Мишка.
"Прокладка", - пояснил Колька.
"Аааа...точно, - засмеялся робко Мишка. - Точно...По телеку показывали, помнишь, Колян, когда у Юрки бухали?"
Минут двадцать братцы-акробатцы крутили-вертели прокладку и так и эдак, прикидывая, как можно её использовать для фильтрования самогона.
Наконец Мишка выдал на горА то, что ему пришло в голову: "Ерунда это всё, Колян. Прокладка такая тонкая, что в ней ничего не задержится".
"И чё теперь"? - забеспокоился Колька.
"Надо ещё штуки две откуда-то добыть".
"Умник. Одну-то кое-как удалось.."
"Тихо-тихо-тихо...- зашипел Мишка. - Ну-ка пригнись, чтоб тебя не было видно".
"Ты чего, Мить?"
"Ленка Грунькина идёт. Попробую её раскрутить, а ты чтоб носу не показывал - спугнуть можешь".
Ленка шла по улице, как мустанг. Дородностью её восхищались все сельские парни, но и побаивались, как огня.
"У этой прокладки точно есть", - думал Мишка, семеня навстречу Ленке.
"Лене Сергевне наше всё!"
"Здорово, - с безразличием в голосе ответила Ленка. - Болтай, чего надо, а то у меня времени нема, мон шерр.. Ха-ха-хааа!.. Ну?.. Не томи, мой козлик".
"Лен, Батя с колыма не приехал?.. Ну...из Подмосковья?"
"Неа... И?"
"Вы, вроде бы, хотели...эта...сено убрать...Так мы с..."
"Точно. Только сегодня с мамой вас вспоминали... Эх... Мы же сейчас почти на мели, так что..."
"Ерунда, Лен. Мы с Колькой готовы натурой взять".
"Ты чё, придурь, давно по башке сумкой не получал?" - возмутилась как-то нехотя Ленка.
"Не-не-неее, Лен. Я просто не так выразился. Мы вам уберём сено, а ты дашь нам...ну...одну штуковину".
"Ты случайно не на честь мою девичью намекаешь, чудик?"
"Неет, Лен...Сергевна... Нам нужны, - Мишка огляделся вокруг, - нам нужны...ну...две прокладки".
"Ха-ха-хаа!.. Ой, мама! Проблемы что ли, мон шер?..Ой, не могу! Вы куда их прикладывать-то будете? Недаром вас придурками кличут...Ооой... Ладно. Завтра придёте часам к восьми, сено уберёте и получите свои прокладки".
"Лен...а Лен, понимаешь...мне сейчас они нужны, а завтра мы с Колькой утречком, как штык. Зуб даю!"
"Нужны мне твои гнилые зубы. Ладно уж, - Ленка открыла сумочку, вытащила две прокладки и, посмеиваясь, протянула их Мишке. - Держи, кавалер. Уберёте сено, ещё одну дам в качестве бонуса".
Сияя, как надраенный пятак, Мишка, держа осторожно прокладки, мигом оказался на крыльце, где его с нетерпением ждал Колька.
"Вот!.. - воскликнул Мишка, - понял, как надо!.. Завтра идём за них сено убирать... Ну чего? Теперь всё есть. Пора уже процедить пойло да выпить, а то в горле всё пересохло".
Радостно улыбаясь, братья вошли в дом и устроились за столом.
Два-три раза в неделю Иван Крючков навещал своих соседей Кольку да Мишку. Он относился к ним, как к персонажам не совсем удавшейся пьесы. Иван братьев не поучал, не делал каких-либо замечаний, не наставлял на какой-то путь... Он просто наблюдал за ними и всё никак не мог понять самого главного: каким образом вполне здоровые парни под тридцать прожитых лет нигде никогда официально не работавшие, между тем, живут-поживают в доме-курятнике, в котором кроме драной постели да печального вида стола и трёх табуреток ничего нет...и ничего...ведь живут...
Единственным их желанием всегда было: пойти к кому-то, помочь чем-то и получить за работу немного еды и выпивки. Каких-либо планов братья никогда не строили: будет день - будет, может быть, и пища. И так из года в год.
То, что увидел, придя к соседям, Иван в этот раз, придумать мог только воспалённый ум. Открыв дверь в единственную в доме комнату, он увидел братьев сидящими за столом напротив друг друга. Колька держал обеими руками над кастрюлей прокладки, а Мишка лил на них из бутылки самогон тонкой струйкой. Время от времени братцы смотрели, не течёт ли профильтрованный самогон в кастрюлю. Но...увы... Струйка самогона заходила в прокладку и куда-то исчезала.
В глазах Кольки да Мишки обозначилось недоумение. Скоро уже и самогон закончится, а в кастрюлю хоть бы капля упала.
Давно Иван так не смеялся. Колька и Мишка, сидевшие за столом неожиданно разревелись. Плакали они так, как не плакали с младенческого возраста. Последние капли самогона упали в объятия прокладок. Всё... Горю братьев не было предела.
С мольбой в глазах смотрели они на Ивана, надеясь, что он-то им всё объяснит.
"Чудики вы, ребята. Прокладки для того и придуманы, чтобы из них ни капли, понятно? Кто это из вас додумался до такого?"
Братья только мычали, показывая друг на друга пальцем...
- Вот такие дела, Михалыч, иногда происходят в нашем околотке,- сказал Степан, заканчивая рассказ.
- А ты, Стёп, очищаешь самогон как-нибудь или нет?
- Самый простой способ: наливаю в трёхлитровую банку самогона и добавляю сто граммов водки. Через сутки в банке получается удивительная штука. Самогоночка-то чистая, как слеза ребёнка, оказывается. Вся дрянь оседает на дно в виде нерастворимого осадка.
- Ишь ты.Никогда ничего такого не слышал.
- Бывает... Ладно, пошёл я, Михалыч... Алхимия...она...минута больше, минута меньше...ошибки не избежать.