Роберт Геррик
(Н-185) Ода покровителю Эндимиону Портеру, на смерть его брата
Ещё не всех моих светил
Огонь остыл;
И небеса, чей мрачен вид,
Меж туч закат ещё златит.
День отойдет – ночь ступит на порог,
Почиет солнце в срок;
Но утром вновь засветится восток.
Увы! Я от своих потерь
Угрюм теперь;
Мой взор уж не зажечь ничем,
Нить жизни спуталась совсем;
Обрушилась от старости стена,
Шпалера снесена,
И пасть лоза моя обречена.
Но, Портер, жив ты, а с тобой
И я живой:
Как птица Феникс, восстаю,
В огне сжигая скорбь свою;
Готов на крыльях юности лететь!
Могу ль я умереть,
Когда ты мой хранитель – днесь и впредь?
Я возрождаюсь; и тебя,
Душой любя,
Благословляю – воскресать
Ты даровал мне благодать.
Оплачен долг; лозу восславит тот,
Кто винограда ждёт,
Чтоб с молодым вином быть каждый год.
Robert Herrick
AN ODE TO MASTER ENDYMION PORTER,
UPON HIS BROTHER'S DEATH
Not all thy flushing suns are set,
Herrick, as yet;
Nor doth this far-drawn hemisphere
Frown and look sullen ev'rywhere.
Days may conclude in nights, and suns may rest
As dead within the west;
Yet, the next morn, regild the fragrant east.
Alas! for me, that I have lost
E'en all almost;
Sunk is my sight, set is my sun,
And all the loom of life undone:
The staff, the elm, the prop, the shelt'ring wall
Whereon my vine did crawl,
Now, now blown down; needs must the old stock fall.
Yet, Porter, while thou keep'st alive,
In death I thrive:
And like a phoenix re-aspire
From out my nard and fun'ral fire;
And as I prune my feathered youth, so I
Do mar'l how I could die
When I had thee, my chief preserver, by.
I'm up, I'm up, and bless that hand
Which makes me stand
Now as I do, and but for thee
I must confess I could not be.
The debt is paid; for he who doth resign
Thanks to the gen'rous vine
Invites fresh grapes to fill his press with wine.