Я полагал, что занимаюсь делом,
Когда играя трепетом парчи
На свет из ночи бабочка летела,
Ловя косые яркие лучи.
Уселась на висящую картинку,
Движеньем крыльев позвала меня
И превратилась в нечто вроде линка
На веб-странице тающего дня.
По ссылке перейдя, я обнаружил,
Что открываю временной портал -
Запечатленный миг ничуть не хуже
Того, в который ты альбом листал.
Войти ли в дом, пропавший вместе с детством,
Забыв о том, что время не вернуть?
Кто потерялся в буре равноденствий,
Тем предстоит не самый легкий путь.
Здесь жил мой род, и память поколений
Мелькает в окнах пламенем свечи
Среди осокорей и песнопений
На берегу немолчной Бурульчи.
Шалфеем пахнет воздух разогретый,
Гирляндами созвездия висят,
И до того, как появлюсь на свете,
Пройдет еще лет эдак пятьдесят.
В оживший мир старинного эстампа
Я запросто наведаться могу -
Круг света, керосиновая лампа
И молодая женщина в кругу.
Конечно, возле зеркала, ещё бы!
Горит свечной огарок перед ним.
Пусть красота не одолеет злобы,
Её мы чаще в памяти храним.
Одно и то же платье примеряет -
Зачем, она не ведает сама.
Беда настала для родного края,
Четвертый год как мир сошёл с ума.
И странно только то, что Бога ради
Ещё цветёт и плодоносит сад.
Жених в горах, в повстанческом отряде -
Большой вопрос, вернется ли назад.
В лихие времена любовь - утрата,
Дурные сны исполнились вполне,
И на комоде фото - оба брата,
Погибшие на проклятой войне.
Но учит жизнь справляться без истерик -
Восходит солнце и течёт вода.
Она смеётся: "Бач який метелик!",
Как в городе не скажет никогда.
Другое дело здесь, в гостях у мамы,
Где нет в округе городских ребят,
И с Пушкинской насмешливые дамы
Презрительно о ней не говорят.
Рукою отгоняя, чтоб не мешкать,
Стремящегося к свету мотылька,
Она в ответ услышала усмешку:
"Вiн теж здивован: бач вона яка!"
Бывало, так они шутили прежде,
Но дочка мать увидеть не смогла -
Сквозь полумрак лишь край её одежды
Проглядывал из темного угла.
"Когда мы будем говорить как люди?
То ж бабочка!.." Но мать не поняла,
Она хотела рассказать о чуде,
Способном чадо защитить от зла.
И юности, что прошлое отвергла
Промолвила спокойно, не спеша:
"Те, люди кажуть, сплячий чи померлий,
Метеликом летить його душа,
Завжди одна, орлу не треба зграї.
Він буде твій архангел-херувим.
Не заважай, братів тепер немає,
Хоч підеш заміж - залишайся з ним!"
Тут холодом души достигло самой
Дыхание таинственной тоски,
И стало ясно, что теперь и с мамой
Придётся говорить по-городски:
"Та он сгорел уже, его не видно!"
"Він з'явиться інакше, зачекай.
Ти жiнка, доню, тобто трошки вiдьма,
Ти здатна зазирнути через край! "
Губу поспешно дочка прикусила,
Чтоб возгласом не выдать свой испуг,
И некая неведомая сила
Вошла в неё как входит в землю плуг.
Она тряхнула косами упрямо
С готовностью противиться судьбе
"Еще чего? Придумаешь ты, мамо!..
И почему ко мне, а не к тебе?"
Вдруг занавесь надулась словно парус,
Ворвался ветер, дрогнули огни.
"Тому що ти стоїш на світлі зараз", -
Сказала мать, - "А я давно в тіні".
Не знаю, почему я вспомнил это,
И как сумел подробности узнать.
Что в языке мерещится поэту,
О том не нужно к ночи вспоминать.
Давным-давно нет ни людей, ни дома -
Земля легко меняет внешний вид,
И фото из семейного альбома
Обратно в вечность бабочкой летит.