То, что было давно заколочено, теперь открыто.
Внутри пыль, газеты, башня из немытых кастрюль.
В углу потрескавшееся бабушкино корыто.
Картина так себе, даже в призме выписанных пилюль.
Потемневшая печь осыпалась битой грудой,
Не смогла выдержать долгую неприкаянность.
А Старый паук, качаясь по заданной амплитуде,
Решает, как в замкнутости превысить порог рождаемости.
По-хорошему, стоило бы здесь все отмыть.
Воткнуть кирпичи на место, замазать раствором.
Отчистить кастрюли песком, чай заварить.
Паука загнать за печь с матерным приговором.
Но время-зыбкий песок, с шорохом поглащает.
Сложно в подобном виде, чистить, гонять и мыть.
И мысль простая, но до боли сложная, посещает:
Да хрен с ней с уборкой, обратно
б не заколотить.