* * *
На снимке довоенном из родни
одна лишь ты мне, бабушка, знакома.
Неловко загнут белый воротник,
что брошью к платью скромному приколот.
О, безмятежность юного лица…
Еще пока не знаешь ты, как в лагерь
на смерть сошлют невинного отца,
и как недолог вкус блокадной пайки.
Ты выживешь, оглянешься назад
и только скажешь - господи помилуй…
У матери моей твои глаза
и холод твой, и недоверье к миру.
Когда булат кладется в колыбель,
он рано вынимается из ножен:
я вас обеих узнаю в себе,
зарекшаяся быть на вас похожей.
Всё, что случилось на твоем веку -
и наша боль, и наше поле брани…
Как жаль, что я отсюда не могу
ни воротник,
ни жизнь тебе поправить.