***
Я не блюду словесное табу,
сжимая горстку слов в своём зобу
и переваривая жёсткую отрыжку,
как жвачное, что съело чью-то книжку.
Строчи, строчи безумный полуночник,
гривастых слов погонщик и заводчик,
вздымая мелочи словесной прах и пыль.
Не потревожат словеса степной ковыль,
или иные дикие пейзажи.
Тюки словесной спутанной поклажи
не понесёт двугорбый бактриан
через словес суровые пустыни во веки вечные.
Они лишь днесь и ныне,
живут лишь для текущего момента.
Им не видать ни эха, ни адвента
через бегущие столетья и века.
Их поглощает времени река,
как все мои речения (любое),
приватный слух ничей не беспокоя.
Я с толку сбит уже давным-давно,
хоть разум распахнуть в огромный мир окно
который год пытается упрямо,
но открывается нередко просто яма,
куда в конце упасть нам суждено.
Я всю тоску избитых слов небрежных
влагаю в письменную принадлежность,
чтобы разбрасывать пустые письмена,
что не впитают жадно времена.
Да я и сам их до утра забуду.
Кто даст мне грош за битую посуду
и за сосуд уже лишённый дна?
Всё так обыденно.
Как будто как всегда,
срываешься в словесных оборотах
и думаешь, ещё одна звезда
здесь выпала как птенчик из гнезда.
Ну, и шут с ней! Да ну её, в болото!
Я от тоски сижу, строгаю прут,
кручу меж пальцев перочинный ножик.
Не думаю, что все меня поймут
вне толстых переплётов и обложек.
Ну, вот и я!
Вернулся сам в себя,
как к берегам отбытия намедни,
чтоб начертать скопившиеся бредни,
и неожиданно себя врасплох застать,
чтоб опрометчиво себя перелистать.
Пустая мысль затеплилась едва.
Ты погоди, за ней придут слова,
чтоб из разборчивой неторопливой муки
заладились и паузы, и звуки,
и встрепенулась правильная речь,
которую хотелось бы сберечь,
не оскорбляя праведную память,
чтоб не пришлось её ни гнуть, ни править.
Забыты времена,
забыты люди.
Жизнь мне пока дана. И что-то будет
сейчас на западе и завтра востоке,
а может быть, в дырявом водостоке,
или ещё какой-нибудь клоаке.
А в дождевой степи алеют маки,
и буковки летят вприпрыжку по бумаге.
Порой им не хватает терпкой влаги,
чтоб прорасти и превратиться в лес.
И времени, как ни крути, всего в обрез.
Всегда здесь можно оказаться без
того, что просто нестерпимо надо,
и выпасть из удачного расклада,
и угодить в глухую маяту,
жизнь без себя – короче, жизнь не ту,
и стать привычным не самим собой,
таким,
что называется «любой»,
убитым предложением безличным,
таким холодным, смутным, безразличным.
***
Знаю, это слова без особого смысла.
Перебросила ночь ярких звёзд коромысло
через звёздных туманностей тусклую муть.
Мне бы только уснуть.
И проснуться наутро.
А сегодня не спится совсем почему-то.
В эту, в общем, умеренно звёздную ночь
я до правильных слов не особо охоч.
***