Ноябрь, восьмое, век двадцатый.
Погода: всё пропить к чертям,
А по брусчатке марширует
В ремни затянутый отряд;
В тужурках сыромятной кожи
И бескозырках набекрень,
С одной на всех глумливой рожей,
Запрятанной в сырую тень;
От Смольного, минуя Таврик,
И по Шпалерной до моста -
На площадь к Финскому вокзалу,
Где той весной приехал тать -
Тот самый, что бардак устроил,
Сидя в пивных по заграницам -
Крикун с балконов о свободе,
Кто в кулуарах немок тискал...
Мечтатель в кепке от Инессы,
Циничный деспот и шалун,
Всегда готовый на эксцессы -
Цареубийца и брехун...
Чёрт с ним, лежащим в желатине
Холодным трупом в мавзолее
Без покаяния в миг кончины -
Безумца с прищуром злодея...
*
Печальна Зойкина квартира:
Вповалку пьяные храпят,
Кого-то в передозе штырит,
Другие в срамных позах спят;
Гора невымытой посуды
И стойкий запах перегара,
На секретере миска студня
Из пищевого концентрата;
За ширмой стон и причитания
Двух нимф в прозрачном неглиже,
Открывших мир самопознанья
В стране невиданных чудес;
Бренчит рояль с открытой крышкой -
Ему нутро кайлом ломают,
И звякает стекло бутылок,
Разбросанных по будуару;
В прихожей френчи и бушлаты
На шубах норковых лежат,
Калоши с пурпурной подкладкой
И рваный вусмерть чёрный фрак;
А в белой ванне у сортира,
Сжав мёртвой хваткой триколор,
Застыл кадет, штыком пробитый,
И на меня глядит в упор...