Утро. Отец звонил. Он так разозлился, будто бы всё это значило, что я всю оставшуюся жизнь не буду ходить на пары. Просто ночевала я в старой квартире, будильник не сработал.
Я вернулась домой в начале первого, искушенная простотой. Глаза сщурились и душа расплывалась в ухмыляющейся улыбке - после первого разговора, но потом она расслабилась и растеклась тающей под солнцем медузой.
Безукоризненно замечательный вечер. Как минимум, тем, что он не был "идеальным" или "запланированным". Наверное, в таких случаях полные женщины сидят, хлопая большими редкими ресницами, восхищаясь выступающими, но ни слова не сказав по существу. Голое, непристойное восхищение, потому что они - слишком полные женщины с большими редкими ресницами.
Ладно, это не является моим стереотипом. Мне лишь хотелось дать тебе что-то контрастно кипящее, чтобы после ты прочувствовал прелесть настоящего.
Чисто. Живо. Каждый - личность. Душа. Своенравность. Упорство. Сдержанность. Каждый - капитан своей души. Мы настолько отличались друг от друга своими дорогами, что поставь рядом двоих, и одна половина Земли окрасилась бы в красный, другая в черный, и они завертелись в разные стороны, как две половинки магнита, но все же вместе рассекая вселенную.
И самое главное, мы были людьми. Не было топорного внимания чьему-то творчеству, разговоры выходили далеко за грани восхищения, голого или разодетого, за рамки человекопонимания, на чувственно-осязательный уровень, что случается крайне редко, если зал наполняет неподготовленный и случайный слушатель.
В воздухе стояла готовность. О.. своей природной нежностью и женственностью сумела обуздать молодых поэтов, как бешеных коней, брызжущих пеной. Они сами приходили к ней и вставали на одно колено. Она была и матерью, и напутственником и плечом, и другом.
Взрывоопасное осиное гнездо. На нас наступят и мы разлетимся по миру тысячей нот и мириадами слов.