Светлой памяти моего самого любимого Учителя Иванова Александра Николаевича, лучшего Учителя в моей жизни
Как холодна теперь земля.
Сейчас бы ей тепла немного.
Прими, Господь, Учи́теля.
Благослови его дорогу.
К Тебе идут теперь без квот.
И Ты, наверно, очень занят.
Я лишь прошу, чтоб Ты его
Увидел нашими глазами.
Взгляни на всех его ребят,
Горящих благодарным светом.
И Ты увидишь в них Себя.
Благослови его за это.
снег... и снег... молодая верба
укрывает своих птенцов
я впервые тебе не верю
изучая твоё лицо
время скроет другие лица
путь их в памяти завершив
но оставит твоё храниться
в самой сути моей души
ты учил понимать, где ложно
без нужды не тянуть тире
только жизнь оказалась сложной
как с доски с неё - не стереть
час прощания глух заснежен
безразличен к делам земным
я... продолжу растить прилежно
из семян что тобой даны
Снег валит большими мягкими хлопьями. Медленный, красивый, пушистый снег. Будто фрау Холле, начав по обыкновению трясти подушки, вдруг о чём-то задумалась и остановилась, в то время как ветер продолжает смахивать вылезшие перья.
Сегодня ты ушёл в свою Нарнию. Через утиное озеро и тихий заснеженный лес. Я понимаю. Где-то есть другие миры и другие души, им тоже нужны добрые сказки, рассказывать которые можно одними глазами.
В цветочном магазине я выбрала двенадцать длинных тёмно-красных роз и попросила перевязать их тёмно-красной лентой. Широкой атласной лентой. В цвет бутонов. Мне намекнули, что "так не принято" и предложили специальную траурную, но я настояла. Потому что из моего сердца тянется точно такая же, глубокого алого цвета.
Сколько Любви было сказано о тебе...
Мы слишком поздно становимся "другими людьми". Ими надо сразу рождаться. Кому-то везёт, но он об этом не знает. А то бы подсказал чего...
вернуться бы на один из твоих уроков. за последнюю парту у окна. ты бы говорил, говорил... и торжественная музыка спокойного низкого голоса вибрировала бы в горизонтальной доске ученического стола. я бы слушала её кончиками расслабленных пальцев и смотрела, как за лесом догорает солнце. а потом бы и вовсе закрыла глаза, чтобы свободно качаться на волнах неподдельной и нежной, безграничной твоей Любви...
Мы любим многих. Но не всех одинаково. Жаль, нет возможности сделать словесную палитру. Разложить по интенсивности. И по длине волны. Как спектр. Тогда бы всё встало на свои места. А без этого мы с большой вероятностью проигнорируем максимум. Просто подменив понятия.
Каждый раз, когда о тебе думаю, вижу внутри себя одну и ту же фразу: "Отчего люди не летают? Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы?" Она словно выведена краской на противоположной стене, как последний лист плюща в одноимённом рассказе О. Генри. Каждый раз. И ничего другого.
Я тут вспомнила, как ты объяснял о Понтии Пилате, почему он, желая спасти Иешуа, всё-таки не смог этого сделать. Это правда. Чтобы смочь - нужно рискнуть. Во имя своей души рискнуть. Иначе, буду ли это я? Не превращусь ли в безликое скопище собственных страхов и сторонних ожиданий? Где будет моё место, если я - не буду? Не сбежит ли совесть искать себе пристанища? Горьковский Кувалда - и тот взаимосвязь чувствовал.
А люди всё-таки летают. Иногда. Если под кров малоизученного царства жизни пробивается долгий луч света. Тогда они без страха высвобождают свои крылья. Потому что видят, куда лететь.
mit Liebe,
К.
ноябрь 2021