* * *
За окном – ноябрь и морось. Снег срывается и тает.
Сизари на свежей жиже клинописный росчерк свой
оставляют... Если пара, тройка душ тебя читает,
надо думать, сочинитель, ты – по-прежнему живой.
Надо знать, что будет утро. Не спеши, мой брат по вере,
ставить крестик, ножки хером, отпечатки зябких лап
на странице теплокровной. Затаились в спячке звери –
зимний обморок рептилий, кома ящериц и жаб.
Но твоё-то бьётся сердце – вот и в мёртвую погоду
звук держи над амнезией землероек и кротов!
Ни любезен, ни полезен сроду не был ты народу,
нет «exegi monumentum» в предрассудках городов...
Но любовь – да будет длиться!
Длись открытостью гортани,
отдавая граду-миру незаёмные слова.
Круглолобый, как читатель,
сизый голубь, весь в тумане,
сел к тебе на подоконник. И душа – жива, права.