Тоска моя уйдёт в бумагу с песней,
Оставив в сердце тонкую печаль.
Нет ничего тревожней, но чудесней,
Чем чувство, что былого мне не жаль.
Года и дни уходят вереницей
Куда-то прочь, и в призраке равнин
Безмолвно тают славной небылицей,
Как тает эхо звонких мандолин.
Я, может, зря осмелился когда-то
Воспеть себя, свой молодецкий пыл…
Душа моя, быть может, маловата,
И од своих я недостоин был…
Быть может, я своё предназначенье
Лишь зря марал чернилами в ночи?
Стезя моя – в забвенье заточенье;
Напрасно славы жаждал я лучи?
«Поэт-бродяга» – молвят на досуге
В кругу родных знакомые мои;
Осушат кружку, вспомнивши о друге…
А я усну под футами земли.
«Поэт-бродяга» – тихо у камина
В кругу друзей, запомнивших меня,
Заплачет горько, мерно мандолина,
За упокой души моей звеня.