Был слеп Иисус и глух седой Аллах,
Когда у проволоки чужой страны предела,
В дождь ледяной, с ребёнком на руках
«Мадонна» темноглазая сидела…
Глазами ланьими смотрела в небеса
Такие серые, холодные, чужие…
Лететь из войнами разбитого гнезда —
Что может быть страшней?! А те, другие…,
Шеренгой, ощетинивши щиты,
Стояли по ту сторону границы,
И с убеждением глубокой правоты,
Им ядовитый газ пускали в лица,
И поливали в холод ледяной водой…
Молчали нефы гулких, серых храмом,
Когда ребёнок мокрый и босой
Кричал и плакал, потерявши маму.
Как безрассуден и жесток тот мир,
Нелеп и несуразен, и бездушен,
Где средь чумы вершит свой вечный пир
«Телец златой», что ест и плоть, и душу.
Какие Боги опекают тех
Правителей всех лживых и двуликих,
Вершащих в этом мире судьбы всех,
Диктующим, куда идти и по каким, «блин», вехам?!
Не изменился мир — «О, времена! О, нравы…»
Мудрее, почему не сделался в веках?
Ребёнок умирал… И все молчали храмы…
Был слеп Иисус… и глух седой Аллах…