Мечте моей никак уже не сбыться,
Я не сказал заветное – жена…,
Пытаюсь до беспамятства напиться,
Тону в стаканах водки и вина.
Мне свет не мил, и жизнь моя в полоску –
И я без продыха в хмельной жаре…,
Забыл, как гладят женщину за ножку,
Забыл, что значит быть в мужской поре.
Воспоминания приходят редко –
Обрывки..., смутные черты лица...,
Но, чёрт возьми, мне надо было в клетку
Тебя цепями, будто беглеца.
На площади, прилюдно у вокзала,
С тобой ту клетку молча бы возить,
У каждого, с кем ты мне изменяла,
Её бы открывать и тормозить.
Но, несмотря на этот образ жизни,
Была красивой, гибкой, как лоза,
И губы были цвета спелой вишни,
Светились, как огни, твои глаза.
Волосы, как водопады, низвергались,
Груди – острые вершины снежных гор,
Брови – чайкой в небе синем изгибались,
А фигура – сказка, красочный узор.
А как божественно ты одевалась!
И почему-то в белые цвета,
И в них богинею, порой, казалась,
В свои, ещё не зрелые лета.
И убегала, чмокнув, искромётная,
В своей одежде белой, будто в неглиже,
Как бабочка красивая, залётная
Порхала с кем-то, на каком-то этаже.
Однажды бросился по этажам искать,
В угаре пьяном и хмельном бреду
Шептал слова, не в силах их кричать –
Родная, милая, тебя сейчас найду.
И хмель куда-то сразу подевался,
И слёзы выступили на глазах,
Не удержался – кулаком взорвался,
Увидев милую в чужих руках.
Ты холодно, бесчувственно лежала,
Но взгляд остановила вдруг на мне,
Чуть слышно, приподнявшись, прошептала –
Прости мне, милый, это неглиже.
Тебя лишь одного любить хотела,
И с нетерпеньем встреч с тобой ждала,
Прости, как бабочка в костре сгорела,
Букет любви прохожим раздала.
Прости за всё, что между нами было,
Прости, что так бессовестно жила,
Что я тебя, как никого, любила,
Умолкла..., тихо в мир иной ушла.
Ушла..., в живых давно любимой нет...,
Прервано кольцо любви…, нет веры…,
Будь проклят этот б……й серый свет,
Не знающий в утехе чувства меры.
Я вновь хочу напиться добела,
В горячке белой горе захлебнуть,
И закусивши с болью удила,
Хочу в другую жизнь перешагнуть.
03.08.1995 г.