Век двадцатый труп к погосту вёз
на скрипучей ржавенькой кровати.
Щедро расточал амбрэ навоз
в цветнике свобод и демократий.
С шумом маразматика сменил
Двадцать первый, шаловливый внучек.
Из болот ненужных всем чернил
лезли в свет личинки недоучек.
Белый шум в сетях глушил в упор,
виртуальность заполняли дети,
милый оруэллов «Скотный двор»
шустро расползался по планете.
Радостно Пандоры вскрыв ларец,
Божий страх забыв одномоментно
человек, решив, что он Творец,
выпестовал вирус вирулентный.
Выплыло в зенит двенадцать лун,
ангельские хоры зазвучали
и пропела птица Бабаюн:
«Утоли Господь моя печали!»
Время шлялось то вперёд, то вспять.
Океаны корчились от боли.
В пятом Риме варвары опять
испражняться лезли в Капитолий.
И уже включился в хоровод
Перс с головкой от ядрён-батона.
Двадцать первый век. Такой же год.
Где-то слышен зов Армагеддона.