Открыть замок, окно, иль двери,
и мёртвых душ открыть ли том,
открытое нельзя измерить,
сейчас, открытое потом.
Душа закрыта, под замок,
окно закрытое, под двери,
и души мёртвые в комок,
кровавая закрыта Мэри.
Открытый разум, без ума,
и крыша сдвинутая тут,
и вновь восточная чалма,
и до сумы так доведут.
И нижний край тюрбана здесь,
чалма поменьше всё равно,
хиджаб любую скроет весть,
всегда своё разделенно.
И хата с края, разум с крыш,
повтор не значит что сначала
чинил пропеллеры малыш,
в туман ежиха исчезала.
А ёжик был на ранчо транса,
колонизация Европы,
и Дон Кихот, и Санчо Панса,
и не глубокими окопы.
Вот тот в хозяйстве, этот с мельниц,
и при богатстве нищеброд
среди прекрасных сомплеменниц
построит новый спиртзавод.
И фабрики открыты нищим,
заводов более чем счесть,
так что же в этом мире ищем,
открыть - закрыть, коль ящик есть.
И если нет, тогда иное,
и допустить пакет какой,
а небо вечно голубое,
а берег просто под рекой.
И под рукою тоже что то,
на каждый день, пока живёшь,
и пожелтевшим будет фото,
ну это если не порвёшь.
Так развлечение, и скука,
куда не плюнь, а клин один,
и журавлиный клин докука,
и даты всяких годовщин.
Вот этот вроде при осанке,
а эта сгорбилась совсем,
и эти, что на детских санках,
катаются уж без проблем.
Туда - сюда, покаты горы,
долины плоские, равнины,
из библии про то, из торы,
хоть и попы, хоть и раввины.
И польский ксёндз, аббат - католик,
да как кого не назови,
и трезвый в том, и алкоголик,
и небыль общей - визави.
И тех, и этих, уйма в сумме,
бессмыслица на первый взгляд,
и на второй бы уж не думать,
с ума все беды говорят..