Повесть в новой редакции
ПОСЛЕДНИЙ ПОЦЕЛУЙ ИЛИМА
Повесть
Двери электрички захлопнулись, безжалостно отрезав ей путь в тот мир, в котором остался он. Колеса медленно, потом все быстрей и быстрей застучали по рельсам. За окном мелькали деревья, слившиеся в сплошную стену тайги, которая вплотную подступала к железной дороге. Некогда тихий и ласковый, а ныне широкий и величавый Илим со своей гидроэлектростанцией, высокими, покрытыми тайгой сопками, почерневшими умирающими деревнями по берегам затянуло тучами. На стекле появились капли дождя. Постепенно превращаясь в струи, они затянули пеленой все окно. Сдержанный и суровый Илим сдал позиции, он тоже плакал. Он тоже понимал, что эта их встреча была последней.
Глава 1
Скорый поезд Москва–Тында прибыл на Анзёби, одну из четырех станций города Братска, в час ночи по Москве, но в Братске в это время уже наступило утро. Агния ступила на перрон и глубоко вздохнула. Благодатный сибирский воздух, пропитанный хвоей, наполнил грудь и вызвал ощущение блаженства. Как давно она не испытывала такого состояния!
.
Перед этим Агния приезжала в Братск в далёком 1974 году, когда ей исполнилось восемнадцать. Тогда она, провалившись на экзаменах в техникум, с расстройства вышла замуж и уговорила мужа вместо свадебного путешествия поехать в тайгу жить и работать. Это была её мечта.
Поселились они в глухом таежном поселке Прибойный, который насчитывал сто дворов, и добраться до которого можно было либо вертолетом, либо на катере по Ангаре. Работать поступили в леспромхоз, муж – лесорубом, она – учетчицей. Потом всю жизнь Агния гордилась этим.
Но после первого сентябрьского снега, в котором лесорубам, чтобы пробраться от дерева к дереву, приходилось прокапывать тоннели в полроста человека, молодой муж забастовал и настоял на возвращении на юг. Именно тогда – после свадьбы не прошло и трех месяцев – в их семейных отношениях возникла первая трещина. Муж не поддерживал её романтических настроений. Он не понимал, чем эта холодная и дикая Сибирь могла привлекать. Потом проявилась ревность к двоюродному брату с Илима, с которым Агния переписывалась, потом он впервые поднял руку на беременную жену. А потом было тринадцать лет кошмара…
Агния уже готова была окунуться в тяжёлые воспоминания, но мысли её прервали приветственные возгласы с другого конца перрона. К ней спешила разновозрастная толпа родственников, которых она не видела «целую вечность», а некоторых не видела вовсе, так как они родились в «эту вечность». Сорок с лишним лет она не была в Сибири, и теперь на то, чтоб навестить всех двоюродных братьев и сестер, тетушек, дядюшек, проживавших в Иркутске, Братске, на Илиме, у неё всего десять дней. Уехать из дома на более длительное время Агния не могла...
Погрузив в машину внушительный багаж, большую часть которого составляли подарки, Агния Волкова направилась к самой младшей маминой сестре – тете Маше. Правда, тетей Агния ее не называла. Разница в годах у них всего семь лет. Маша любила поговорить, знала все внутренние и около семейные новости. Она единственная из сибирских родственников постоянно отправляла маме длинные письма с подробным описанием значительных, по её мнению, событий.
Такие письма, считала Агния, имеют государственную важность, их надо хранить в архивах. Для историков они будут бесценны, так как содержат максимум информации о людях и времени: сколько стоит картошка, что выросло в этом году на даче, кто умер и кто родился, что сделал глава города, когда в Братск приезжал губернатор, кто создал единственный в России музей современной поэзии, расположенный именно в Братске…
Мама Агнии хранила Машины письма, перечитывала их детям, внукам, пересказывала соседям. Но год назад мамы не стало. Не стало и писем: нарушилась связь между родными людьми. Агния остро ощутила это. Вместе с мамой ушла большая, очень значимая часть жизни, которой Агния ранее не придавала значения.
Мама перед смертью очень тосковала по родине. Коренная сибирячка, она волею судьбы попала на другой конец света – муж был родом с Кавказа. На берегах Ангары, остались могилы маминых многочисленных предков.
Мама много рассказывала Агнии про Сибирь, про своих родных, про людей, которые оставили в её жизни неизгладимый след. Потому и решила Агния в память о маме поехать в гости к сибирским родственникам, чтобы восстановить потерянные связи. Но была и ещё одна причина для поездки в Сибирь…
Агния разгрузила чемоданы у Маши, и в первый же вечер они пошли в гости к дяде Мише, младшему брату мамы. Когда-то семья Хлыстовых дала многочисленное потомство, но хранитель фамилии остался только один – семидесятилетний Михаил Сергеевич.
У мамы было четыре брата. Старший Проша, потом Гоша, Саша, но все они умерли, не оставив сыновей. У самого младшего Миши родилось два сына. Семья радовалась: есть продолжатели рода, фамилия будет жить. Сыновья дяди Миши, Виктор и Алексей, росли бойкими, здоровыми. После армии подались в предприниматели, уехали покорять Москву. Виктор занялся торговлей, женился на москвичке. Торговля в девяностые годы шла бойко.
Изголодавшиеся по красивым вещам, книгам, не знавшие раньше заграничных продуктов, российские люди наконец-то увидели в действии старый советский лозунг «Торговля – двигатель прогресса». Самые смелые и предприимчивые шли на риск, занявшись делом, чуждым большинству простых людей. Бизнесмены, во всем мире стоящие на вершине социальной лестницы, в России стали «козлами отпущения». Их «доили» чиновники, их обкладывали поборами бандиты, их винили во всех своих бедах ограбленные властью пенсионеры. Но они отважно двигались вперед, ехали в Турцию, Китай, Польшу. Вытаскивали из нищеты свои семьи, насыщали рынки страны самыми разными товарами, кормили стаи «воронья» и всякого рода «паразитов», но, главное, они спасали от разрухи страну. Жаль, что тогда не все это понимали, да и поймут не скоро. Но спустя время историки и политологи наверняка напишут: «Благодаря первым предпринимателям Россия отползла от пропасти разрушения и повернулась в сторону создания нового государства».
Многие на этом пути погибли. Жестокий мир дикого капитализма перемолол в своей мясорубке не одну тысячу людей. Попал в эту мясорубку и Виктор. Он был убит то ли конкурентами, то ли «крышевателями», которым отказался платить. Родные так и не узнали правды. Только после этого дядя Миша, как писала Маша, резко сдал, осунулся, стал тяжело дышать и с трудом ходить. А через несколько лет второй его сын, Алексей погиб от удара током, когда затеялся строить свой новый дом под Армавиром. Дядя Миша еще больше согнулся и перестал улыбаться. Семья приуныла: после дяди Миши некому будет хранить фамилию.
Племяннице он был рад и впервые за последние годы улыбался и оживленно разговаривал:
- Какая ты молодец, что решилась приехать. Ведь не молоденькая уже.
- А знаете, дядя Миша, решилась в один день. Как принесли мне пенсию сразу за пять месяцев, так и решила ехать к вам. Когда еще, думаю, у меня деньги кучкой будут.
У дяди Миши собралась большая часть родственников из Братска. Его жена, Людмила Васильевна, не по годам беспокойная и энергичная, накрыла стол. Готовить она умела и любила. Вкус её фирменных котлет остался в памяти на всю жизнь.
Кто-то помнил Агнию молодой, когда она сразу после замужества приезжала в гости, а с кем-то пришлось знакомиться заново. Младшую дочь дяди Миши Оксану Агния помнила только по фотографиям, но сразу прониклась к ней симпатией и родственными чувствами. Они обменялись адресами и договорились не терять связи. Сестры все же.
Семейный ужин, фотографии на память, воспоминания... Вечер шел к завершению, когда тревожно зазвонил Машин телефон. Оказалось, звонил её младший сын Тимофей. У него беда: молодая жена сразу после родов попала на операционный стол, а новорожденную девочку отдали неопытному папаше. Он не знал, что делать с ребенком. Семья по телефону инструктировала папашу, какую смесь купить, как дезинфицировать бутылочку, как пеленать, что делать, если после еды ребенок плачет.
Маша была в замешательстве: и гостью неудобно бросить, и сына с внучкой жалко. Почувствовав настроение тётушки, Агния предложила вместе срочно ехать на выручку к Тимофею. От дяди Миши они помчались на автовокзал. Кассиры уже собирались уходить, но, выслушав женщин, продали билеты на первый утренний рейс в Иркутск.
Дорога предстояла длинная, по таёжным малонаселенным местам. Агнии было интересно наблюдать за чарующими взгляд пейзажами, фотографировать бревенчатые деревенские дома, украшенные, словно кружевами, деревянной резьбой – они казались сказочными теремами. Но большинство срубов почернело от времени и вросло в землю по самые окна. «Будущее таких деревень, скорее всего, печально», - невольно думала Агния.
Останавливались редко, через два-три, а то четыре часа, и лишь к девяти вечера были на месте. У женщин после длительной дороги поначалу ноги отказывались идти, да ещё обе тащили полные сумки с гостинцами для молодой семьи. Через час они стояли около нового многоэтажного дома. Тимофей встретил их у подъезда, забрал тяжёлую поклажу и на лифте проводил до квартиры.
Двоюродный брат Агнии Тёма и его жена Катя были студентами и жили почти все время на иждивении родных. Правда, летом им удавалось устроиться на работу и какую-то сумму скопить на учебу. Квартиру они снимали благоустроенную, современной планировки - студию, где и кровать, и варочная плита находились в одной комнате, но зато с паркетом и интернетом.
В первую ночь у Тёмы, лишь новорожденная издавала какой-то звук, все трое подскакивали к кроватке. На другой день Маша сказала, что нянчить внучку будет сама, пока сноху Катю не выпишут из больницы, сына послала устраиваться на работу, а Агнию отправила знакомиться с Байкалом.
Всемирная достопримечательность, самое большое в мире озеро с пресной водой, Байкал не очень-то хотел делиться своими тайнами и красотами. Над озером стоял густой смог. В Красноярском крае горели леса, и дым ветром принесло на юг Иркутской области. Агния была разочарована. Но в последний день пребывания в Иркутске дым разогнало ветром и Агния, наконец, смогла налюбоваться необыкновенной синевой и чистотой Байкальской воды, прокатиться на прогулочном катере, накупить сувениров, приобрести уникального чая Саган-доля, поесть байкальского омуля, которого коптили прямо на берегу и продавали горячим.
На катере она познакомилась с пожилой женщиной-экскурсоводом в национальном бурятском костюме, которая с удовольствием отвечала на любые вопросы.
- Уважаемые туристы, мы с вами направляемся на остров Ольхон. Это самый знаменитый, самый большой и самый таинственный остров Байкала. Ольхон называют сердцем Байкала. Остров является географическим, историческим и сакральным центром озера, средоточием древних легенд и исторических преданий.
- А остров населён?
- На Ольхоне обнаружено большое количество древних городищ-святилищ и шатровых могильников, самое древнее насчитывает тринадцать тысяч лет, что свидетельствует о заселении острова в глубокой древности. Остров Ольхон – избранная шаманская земля, настоящая жемчужина щедрот байкальской природы. Сейчас на острове проживает 1500 человек, в основном буряты.
Агния слушала, впитывала, наслаждалась ощущением единства с природой. За бортом журчала вода, над катером вились чайки, в небе светило ласковое байкальское солнце. Мечты летели, не зная преград, с Байкала далеко на Север, на Илим, куда рвалась её душа.
Через пять дней, как только Катю выписали из больницы, Агния с Машей уехала в Братск и продолжила посещение родственников.
Глава 2
Илим – это река, приток Ангары, на севере Иркутской области. На берегу этой реки, в деревне Затопляемой жил мамин старший брат Прокоп. Его уже не было в живых, но остались его дети: родная дочь Светлана и приёмный сын Анатолий.
Всю жизнь при воспоминании о нём у Агнии щемило в груди. Воспоминания, связанные с Анатолием, стали болью и счастьем, и тем, негасимым огоньком, который с юности грел душу. Отправившись в далекое путешествие в Сибирь, она больше всего рвалась на Илим, потому что там когда-то давно-давно она открыла неведомый мир – свою планету любви, где осталась частичка её сердца.
Электричка из Братска до Среднеилимска тащилась пять часов. Замерзнув на перроне (в Братске рано утром даже в июле было всего пятнадцать градусов), в вагоне Агния пригрелась и задремала. И снился ей ласкающий своей водой Илим, бездонное с редкими кучевыми облаками небо и тайга, отражающаяся в реке. Она видела себя лежащей на воде, и река тихо несла её в неведомые дали… Очнулась от звонка телефона.
- Здравствуйте! Где ты едешь? – спросил голос в трубке. Агния сразу узнала Анатолия. Здороваться на «вы» было его необычной привычкой. Они уже несколько лет, как только появились сотовые телефоны, перезванивались.
- Я даже не знаю, - отвечала заспанным голосом Агния, - но попутчики говорят, еще на полпути.
- Я с утра хотел ехать за тобой в Братск, - Агния поняла, что ему, как и ей, не терпится скорей увидеться. Она чувствовала, он готов бежать по рельсам навстречу электричке. Но вслух ни единого слова об этом.
- А я успела на первый рейс. Мы в три ночи приехали с Машей из Иркутска, я переоделась и на вокзал. Всю ночь не спала, а теперь вот в вагоне меня разморило.
Пока она ехала, он звонил еще несколько раз. «Голос молодой, звонкий, без хрипоты. Как тогда, в молодости. Наверное, курить не начал», - подумала Агния.
Когда до её станции оставалось несколько минут, Агния посмотрела в зеркало, нанесла пудру, подкрасила глаза. Так хотелось выглядеть моложе и симпатичней. Конечно, пятьдесят пять уже не скрыть пудрой. И пусть из зеркала на неё смотрит немолодая женщина. Человеку столько лет, насколько он себя чувствует, а она чувствовала себя девчонкой, жаждущей любви.
Агния вздохнула: «Почему она решились увидеться с ним только сейчас?!»
Хотя где-то в глубине души понимала, что если не сейчас, то уже никогда больше в этой жизни. Но думать об этом не хотелось.
Для всех он был её двоюродным братом Толиком. И себя Агния приучила к этой мысли. Но так и не привыкла к его голосу в телефоне, который будоражил все её существо. А предстоящая встреча волновала, как далекое первое свидание. Она пыталась представить, как он выглядит сейчас, но перед глазами все время вставал молодой скуластый парень с раскосыми глазами и крепкой фигурой. Она была уверена, что узнает своего «якута», каким бы он не стал. Воображение рисовало, как он стоит на перроне маленькой станции затерянной в тайге деревни. Она чувствовала его нетерпение, слышала его мысли и видела пространство его глазами. Это странное ощущение – словно слияние двух душ в одно целое.
Вот и станция. На перроне до боли знакомые глаза. Он стремительно направился к ней. Всё остальное было не важно. На мгновение они слились в объятии. Глаза обоих стали влажными.
- Как давно мы не виделись, - произнесла Агния, когда, наконец, преодолела волнение и смогла говорить.
- Целая жизнь прошла,- ответил он, засмущался и отвел глаза, - давай сумку.
- Она не тяжёлая.
- Как доехала?
- Электричка очень долго шла. («А я так хотела тебя скорее увидеть», - хотелось добавить, но, видя его смущение, сама засмущалась и сдержалась).
- А я тебя сразу узнал. Ты за сорок лет совсем не изменилась. Глаза такие же.
«Это он хочет сделать мне приятное», - критически оценила она комплимент.
За станцией на дороге их ждал старенький оранжевый "Москвич", за рулем сидел русоволосый богатырь.
- Знакомься, мой сын Гена.
Лицо у Геннадия было напряжённым. Скорее всего, он не понимал, что за чужая тетка приехала к его отцу. Сели в машину и стали колесить по поселку. Дорога то спускалась к заливу, то забиралась на сопку. По сторонам разбегались деревянные домишки, черные, покосившиеся, редко – новые срубы. Неожиданно машина свернула к ограде, за которой в пояс трава и заросли черной смородины. По дощатым дорожкам Агнию провели к деревянному дому, который внутри был обустроен вполне современно.
Напряжение немного прошло за столом, когда прибежала двоюродная сестра Светлана с двумя внуками, которой в далеком семьдесят первом было всего два года.
- Светик, а ты помнишь, как я тебя нянчила?- возбужденно допрашивала Агния сестру.
- Помню только по фотографии. Ты там такая тоненькая, волосы черные распущенные, и я у тебя на руках.
После застолья долго рассматривали старые фотографии, рассказывали, кто как жил всё это время. Разошлись поздно, когда внуки Светланы уже начали клевать носами. Гена засел за компьютер в кухне.
Агния и Анатолий остались в доме одни, говорили о пустяках, а сердца общались на своем языке. Ей хотелось обнять его и не выпускать из рук никогда. Она была уверена, что ему хочется того же, но между ними стояли сорок лет.
Она приехала в Затопляемое перед обедом, а на другой день в 11часов утра уже надо уезжать обратно в Братск.
Только одни сутки они были вместе, говорили-говорили, боялись приблизиться друг к другу. Потом она, уставшая с дороги, заснула на диване. А он, укрыв её пледом, тихо сидел напротив, разглядывая родинки на лице, волосы, рассыпавшиеся по подушке, такие же каштановые, как в юности. Короткие реснички вздрагивали во сне.
Утром она проснулась от звуков на кухне. Аромат соуса с тушёнкой прогнал сон и пробудил аппетит. Агния резво поднялась на ноги, даже не вспомнив про больные суставы, и, взяв полотенце, в одной майке и шортах вышла во двор. Илимское утро обожгло не летней прохладой и ледяной водой из бочки. Водопровода в старом деревянном доме не было. Все удобства на улице, но отсутствие благ цивилизации нисколько не удручали. Наоборот, Агния чувствовала лёгкость. Восторг и радость наполнили всё её существо. Прямо со двора открывался чудный вид на залив, за которым громоздились сопки, покрытые хвойными деревьями, а над всем этим великолепием – высокое небо.
Оттого, что на кухне в женском фартуке возился у плиты такой незнакомый внешне и такой родной человек, стало тепло и уютно. Всё повторялось, как сорок лет назад…
Тогда, в первое её утро на Илиме, Толик тоже хлопотал у печки, готовил картошку с говяжьей тушёнкой и ворчал на старшую сестру Тамару за то, что она не любит готовить. Та огрызалась в ответ и ловко помешивала бельё в большой выварке, которая кипела на сложенной во дворе печке.
Сейчас Тамары уже нет. Она умерла два года назад. Из детей дяди Проши остались в живых только Светлана и Анатолий…
Они долго сидели на станции, держась за руки. Потом он сел в вагон вместе с ней, проехал две станции. Они говорили о чем-то незначительном, а сердца разрывались на части. Они не хотели разлучаться. «Господи, ты не можешь быть против любви. Ведь ты есть Любовь, Господи! - молилась про себя Агния. - Господи! Почему?!»
Лишь выходя из электрички на промежуточной станции, Анатолий не сдержал эмоции, крепко сжал в объятиях Агнию, их губы слились в прощальном поцелуе…
Агния не заметила, как доехала обратно до Братска. Всю дорогу она думала о нём, вспоминала каждое слово, каждое движение, улыбку, прищур глаз. Она не чувствовала возраста. Ей казалось, что не было в жизни ничего, кроме их любви. Все остальное было не с ней. Было в другой жизни, на другой планете… Всю дорогу она шептала сами собой пришедшие строки:
Что для вечности сорок лет?
Ни конца, ни начала нет.
Путь к тебе словно звездная млечность
Без тебя и минута – вечность.
Без тебя потерялась во времени,
А разлука вновь тяжким бременем
В безысходности и безбрежности.
И спасает мгновение нежности.
Ты обнял и губами прильнул.
Ты рукою с перрона махнул
И сказал: «Надо дальше жить».
Продолжаю… Ночами выть,
Ждать звонков, как глотка воды,
Чтоб добраться до той звезды,
Как до станции очередной,
Где увижусь опять с тобой.
Пробежав за оставшиеся три дня по двоюродным братьям и сестрам в Братске, разнеся подарки, Агния отправилась в обратный путь, домой, на Кавказ. Но душа её рвалась на Илим. Как будто и не было разлуки в десятки лет. Все всплыло в памяти…
Глава 3.
Примостившись полулежа на верхней полке плацкартного вагона, Агния взяла в руки ноутбук… она то стучала по клавиатуре, то, закрыв глаза, крутила кино под названием «Жизнь».
…В то лето Агнии исполнилось четырнадцать лет, она окончила семь классов. Отец, работавший экспедитором, решил взял её в одну из своих поездок в Сибирь, на Лену. По пути он оставил дочь погостить у родни в Братске. Агния жила у бабушки в Осиновке, ходила в гости к многочисленным тетушкам, дядькам, двоюродным сестрам и братьям. Но больше всего почему-то ей хотелось на Илим, в деревню Затопляемую, где жил дядя Проша, самый старший из братьев мамы. Он, по рассказам мамы, писал стихи. С недавних пор тема сочинения стихов начала интересовать Агнию больше других. В голове стало твориться что-то непонятное. Слова роем заполняли мысли, но она не знала, что с ними делать. Надеялась, что дядя поможет ей и подскажет, что делать.
Но когда она приехала в Затопляемую и познакомилась с его детьми Тамарой, Светланой и Анатолием, стихи забылись: всё свободное от сна время они были вместе. Гуляли по тайге, катались на лодке по Илиму. Агния помогала Тамаре по дому: готовила кушать, стирать, смотреть за маленькой Светланкой. Вдвоём с Тамарой они парились в бревенчатой, черной от копоти бане, которая стояла в двух шагах от реки, а потом нагишом прыгали в реку. Но все чаще Агния и Анатолий стали оставаться наедине. Он учил Агнию управлять мотоциклом. Они уезжали далеко от деревни. Анатолий доверял ей руль, а сам садился за её спиной, обхватывал за талию и прижимал к себе. Они мчались по лесной дороге, которая вилась вдоль реки. Ветер развивал её длинные каштановые волосы, и они застилали Анатолию лицо…
Одна картина сменялась другой:
…. Вот они плывут на лодке вверх по реке к целебному источнику. Плывут долго, потом идут по тайге. И Агния видит чудо: летом под раскидистыми лапами старой ели лежит сугроб снега, а из-под него выбивается звонкий чистый родник. Вода в нем такая холодная, что зубы ломит, но удивительно вкусная.
А потом они идут дальше, вглубь тайги. Она не боится заблудиться, потому что с ней рядом он, брат, который знает тайгу, потому, что вырос в ней. Он держит её за руку, чтобы она не споткнулась о валежник и не упала. Его крепкая рука придает ей уверенности. В то же время она начинает испытывать смутное волнение, томление и радость. Но она ещё очень юная, чтобы понимать, что с нею происходит.
Вот они набрели на зимовье – таежный бревенчатый сруб, домик охотников. Анатолий объясняет Агнии, что охотники во время сезона по несколько месяцев находятся далеко от дома, в глухой тайге. И зимовья, встречающиеся им на пути, становятся их приютом. В зимовье всегда есть спички, наколотые дрова, сухари, вяленая рыба или мясо. Тот, кто ночует в зимовье, обязательно пополняет запасы, чтобы охотникам, которые придут после, было чем развести огонь и восстановить силы.
Толик знает о тайге все: какие животные водятся, какие у них повадки, где какие растут грибы и ягоды, какие травы какой силой обладают. «С лесом нужно общаться, - говорит он, - лес здоровье дает». Но Агния слушает невнимательно. В ней уже зарождается буря. И она начинает понимать, что чувства, вспыхнувшие к брату, нельзя назвать братскими.
Небо над лесом стало темнеть, солнце почти не просматривалось сквозь сплошную облачность…
- Надо возвращаться. Гроза надвигается, - сказал Анатолий и показал на небо, когда они вышли из зимовья.
Также держась за руки, они двинулись в обратный путь. Когда добрались до лодки, тяжёлые тёмные тучи уже опустились на сопки. Крупные капли дождя догнали их на тропинке от реки к дому.
Этой ночью Агния, движимая неуправляемой силой, пробралась в комнату брата и залезла к нему под одеяло. Она помнила, только то, что в ту ночь шел ливень с градом, дул сильный ветер, и ей было холодно и страшно, а рядом с сильным и бесстрашным Анатолием стало тепло. Он проснулся, обнял маленькое дрожащее создание. Нежный поцелуй успокоил её, и они уснули в обнимку, совсем забыв о том, что в мире есть еще кто-то кроме них…
А наутро дядька Прошка устроил скандал, обвинил их в распутстве, отвез Агнию в Братск к тетушке, а она увезла в истерике бившуюся племянницу на другой край земли, за пять тысяч километров от Илима. И отец, когда она приехала домой, так избил дочь резиновым шлангом, что она неделю лежала в постели: где это видано, чтобы девчонка в четырнадцать лет спала в одной постели со своим двадцатилетним братом?
Агния не думала никогда, к чему привели бы их путешествия, если бы дядюшка не отправил её домой. Это позже она узнала, что Толик хотел на ней жениться, но против этого восстала вся родня. Её отец сказал, что дочке рано замуж, надо окончить десять классов, получить профессию. Весь мир был против - и Толик отступил.
Агния тогда не знала ничего. В четырнадцать лет ещё не думают о замужестве. Анатолий был для неё человеком, открывшим дверь в таинственный мир любви. И только теперь, с высоты прожитых лет, Агния понимала, что её первые чувства были самыми сильными. Они запомнились, как самые яркие картины, самые трепетные ощущения на всю жизнь.
Он писал ей длинные письма, и в каждом в конце стояли слова из песни «В каждой строчке только точки после буквы «Л»…»
Наверное, лет пять они переписывались? А потом потерялись. Спустя годы в разговоре по телефону Анатолий объяснил, что он бросил писать потому, что Агния вышла замуж. Он долго страдал, а потом тоже женился. Прошла целая жизнь до тех пор, как появились сотовые телефоны и они начали созваниваться. Агния благодарила Бога за то, что смогла увидеться с Анатолием. Теперь можно жить дальше.
Как только Агния села в поезд и забралась на свою полку, она взялась писать, ещё не понимая, что она пишет. Просто писала, то воспоминания, то письма, которые, может быть, и не будут отправлены. И это спасало её от отчаянья.
«Здравствуй, мой самый родной человек с далекого Илима! Знаешь, в первый день разлуки с тобой я думала, что умру. Ноги немели, сердце, казалось, останавливалось, воздуха не хватало. Но поговорка о том, что женщина живуча, как кошка, оказалась правдой. Я живу без тебя три дня. Твой голос в телефонной трубке возникает как раз тогда, когда начинает отказывать сознание, и я улетаю в тот мир, где я была с тобой. Мне так плохо без тебя, что душный вагон без форточек, узкая верхняя полка плацкарта, злющие попутчики не трогают меня и не расстраивают. Ничто не может отвлечь меня от мыслей о тебе. Хорошо, что пишу лежа, и слёзы капают сразу на подушку. Я больше не боюсь, что мое письмо прочтет твой сын. Ты сегодня по телефону сказал, что я ему очень понравилась. Интересно, он знает нашу с тобой историю или, может, догадывается?
Вспоминаю, как ты утром после завтрака позволил мне прикоснуться к твоим плечам, как я на мгновение прижалась щекой к твоей спине. Я была счастлива! Через столько лет ты, наконец, оказался близко, я смогла коснуться тебя руками. Я преклоняюсь перед твоей выдержкой. Ты не сгреб меня в охапку... Где-то рядом находился твой взрослый сын. Он мог зайти в любую минуту. И тогда рухнет легенда о наших братских отношениях, которую мы храним так долго и в которую, кажется, поверили сами.
Спокойной ночи, милый. Завтра, как только проснусь, напишу тебе снова. Целую. Люблю. Твоя Агния».
Ночь прошла в полудрёме. Агния не понимала, где были яркие и живые воспоминания, а где такие же реальные сны.
Как только за окном рассвело, Агния села писать.
« Здравствуй, мой родной. Мы так долго не имели возможности поговорить. Ты не знаешь, как я жила эти годы, а я почти ничего не знаю о тебе. Наверное, Господь подарил нам ещё одну встречу, чтобы восстановились потерянные связи. Близкие люди должны общаться. Мне так много хочется рассказать тебе, поделиться воспоминаниями и переживаниями.
Знаешь, мне очень часто становится плохо. Не знаю, почему. Но только вдруг наваливается ощущение тоски, отчаяния и холода. Так хочется, чтобы кто-то пожалел, согрел, погладил по головке. Бабе за пятьдесят, а по головке… хочется.
Когда-то психотерапевт говорил, что мне не хватает любви. Меня мало любили. Вспоминаю детство и вспомнить не могу. Какие-то обрывки, мгновения. Самые ранние воспоминания: булыжная мостовая, меня ведут за руку в детский сад. Всё. Даже не помнила, кто ведёт. Теперь знаю, это ты, десятилетний братик, водил меня в садик».
Агния отстранилась от письма и задумалась.
Тогда она, конечно, сильно страдала. Но время шло и делало своё дело. Боль разлуки сменилась светлыми воспоминаниями.
У неё появилась новая цель жизни. Уже в пятнадцать лет Агния стала мечтать о профессии журналиста и писателя и поставила себе задачу написать три книги.
Но свой юношеский план Агния перевыполнила: выпустила в свет десять книг. И останавливаться не собирается.
Пока Агния предавалась воспоминаниям, лёжа на верхней полке, за окном стало темнеть. Она нащупала свой ноутбук и вновь уткнулась в монитор. Какое это было письмо? Она уже сбилась со счёта.
«Как только жизнь не мотала меня! Столько испытаний, столько встреч, что и в десять романов не уместится. Были бурные любовные истории, трижды выходила замуж, родила четверых детей, заимела семеро внуков. И профессий много испробовала – от кочегара до директора; и в политике отметилась; и каждый раз думала, что это всё мне нужно лишь для того, чтобы расширить свой писательский опыт. Я мечтала стать профессиональным писателем. И лишь к пятидесяти годам поняла, что писатель – это не профессия. Писатель – проводник, по которому к людям течет мысль. Книги – это средство, с помощью которого человек, получивший от Бога талант писать, несет людям Божественную мудрость. Вопрос только в том, насколько автор способен распознать богоугодные слова в том потоке слов и мыслей, который бурлит в голове!
Мне кажется, я поняла, какие книги угодны Богу. Те, что рассказывают о Любви. О любви, которая всё прощает, никогда не перестаёт… Это наша с тобой история. Поэтому я и решила описать её в повести. Надеюсь, ты не против?»
Глава 4
От письма Агнию отвлекло объявление проводника:
- Подъезжаем к Новосибирску. Кто выходит, готовьтесь. Стоянка сорок минут.
Агния радовалась, когда объявляли очередную станцию. Можно выйти из вагона, немного подвигаться, но главное, найти укромный уголок, чтобы позвонить. Связь появлялась только на станциях.
Она набрала заветный номер. Анатолий почти сразу ответил.
- Привет!
- Здравствуйте!
- А ты почему обращаешься ко мне на «вы»?
- Не привык ещё. Мы столько лет не виделись.
- Толик, знаешь, мне постоянно хочется позвонить тебе. Я говорила бы с тобой бесконечно, если б было можно. Когда я была у тебя, то поняла, что мне хочется говорить и говорить с тобой.
- Мне тоже хочется с тобой говорить. Жаль, что ты мало погостила.
- Да, мне тоже очень жаль. А помнишь наши походы в тайгу?
- Помню. Помню все. Как будто вчера это было.
- Какое счастье, что это было у меня в жизни.
- Я тоже счастлив, что ты есть
- Толя, я скучаю по тебе. Прости. Я совсем не думаю о твоей семье. Что переживает твоя жена? Знает ли она о нас? Я совсем не думаю о муже. Мне кажется, все они где-то в параллельном мире. И наш с тобой мир нигде не пересекается с их миром. Мы ведь не делаем им зла, правда? Они не страдают от нашей любви. Все эти годы я чувствовала, знала, что ты помнишь меня.
- Я всегда помнил тебя. Но ты никогда не давала мне повода для надежды. Я не был уверен в том, что и ты любишь меня, ты всегда писала «моему братику».
- Я была молода и глупа. Я думала, что не имею права любить тебя по-другому.
- А я очень хотел, чтобы ты стала моей женой. Искал похожую на тебя и нашёл, мне казалось… Но она была не такая, как ты… Я хотел тебя… всю жизнь… А теперь жизнь прошла… Ты не переживай. Что теперь переживать.
- Хорошо, я постараюсь не переживать. Толя, поезд отправляется. До свидания. До следующей станции.
- Пока. Я буду ждать твоего звонка.
Поезд тронулся. Агния остановилась у открытого окна около купе проводников. Молодая проводница нерешительно подошла к ней:
- А вы что-то пишите?
- Да, я пишу повесть о любви.
- Вы писатель?
- Это громко сказано.
- А как вас зовут?
- Агния Ивановна Волкова.
- А меня Валя. Вам, наверное, неудобно писать на второй полке?
- Вы знаете, Валя, когда пишется, то все остальное не важно. Я просто не замечаю ни условий, в которых нахожусь, ни людей, которые рядом.
- Я пыталась поговорить с вашими соседями, чтобы уступили вам нижнюю полку, но они ни в какую. Я вижу, они вам даже покушать места не дают.
- Валечка, милая, это все такие мелочи. Вы не переживайте за меня. Захочу есть, схожу в ресторан.
- А я знаете, что придумала? Вот в первом купе нижняя боковая полка занята нашей постелью. Я предлагаю вам перейти сюда, а постель мы сложим на вашу полку. Вы тут сможете писать, сидя за столом.
- Спасибо, Валюша, за заботу и внимание. Сидя писать, конечно, удобней. Я принимаю ваше предложение.
Агния перенесла вещи на новое место и снова села писать.
«Память стала меня подводить. Отдельные картинки стоят у меня в глазах всю жизнь. Не знаю, это было в реальности или это мои фантазии:
Река. Не широкая, мелкая, чистая. Мы едем на лодке. Ты ею управляешь, сидишь на моторе. Я на носу. Наклонилась и опустила руку в воду. Илим спокойный, теплый, ласковый, как ты. Мы видим песчаный берег и направляемся к нему. Лодка плавно врезалась в песок. Ты поднял мотор и спрыгнул на берег. Протянул мне руки. Я обняла тебя. Наши губы слились в поцелуе
Я помню твои губы – нежные, мягкие. Я не помню, чтобы ты проявлял нетерпение или страсть. Только нежность. Она до сих пор сводит меня с ума»...
…«Господи. Прости мне мой грех. Прости, что я позволила разгореться старому огню. Ты учишь, прежде всего беречь сердце свое. А я не уберегла. Я в мыслях позволила себе мечтать о другом мужчине. Не о муже. Господи, прости меня! Я справлюсь со своей страстью. Господи, ты только помоги мне. Господи! Ты знаешь, мы не осквернили тела прелюбодеянием. Господи, мы любим лишь сердцами. Но я знаю, что и это грех. Господи, помоги мне!
Я чувствую себя падшей женщиной, потому что мечтаю вновь оказаться в одной постели с ним. Я представляю его крепкое обнаженное тело и мысленно ласкаю его. Тогда, девчонкой, я еще ничего не понимала. И мысли наши были возвышены. Я не знала, что в любви естественно стремиться к близости, к слиянию в одно целое с любимым человеком. Но сейчас нам нельзя об этом думать. Это грешно. У него семья, у меня семья. Я понимаю, почему он был сдержан. Он человек разумный, а я слабая грешная женщина.
И на дядю Прошу я обижалась зря. Сейчас, с высоты прожитых лет, родив своих детей, я понимаю, как он испугался за меня. Он ведь был ответственным за меня перед моими родителями
Сколько ошибок в своей жизни я наделала?! Господи, прости! Господи, прости мне мои грехи!».
Агния перестала писать и задумалась. К ней подошел молодой мужчина и попросил разрешения присесть рядом.
- Простите, если помешал.
- Вы мне не помешали. Присаживайтесь. Давайте будем пить чай.
Агния попросила проводницу принести два стакана чая.
- У меня ещё остались пончики, тётушка напекла в дорогу. - И пристально посмотрев на гостя, спросила: - А как вас зовут?
- Никита. Я корреспондент. Еду в служебную командировку. А тут вы… я читал вас...
- Очень приятно, Никита. А вы что-то хотели у меня спросить?
- По вагону идёт разговор, что вы прямо здесь в поезде пишите повесть о любви. Это правда? Вам люди в вагоне не мешают? Кстати, с чего всё началось у вас, ваша писательская карьера? - Парень спешил выдать сразу все вопросы, словно боялся что-то забыть. - Я вот тоже думаю начать писать книгу. Пять лет в журналистике, материала накопилось. А друг говорит, что не каждому это дано.
- Пишите, Никита! И не слушайте никого, - Агния накрыла своей ладонью руку собеседника, пальцы которого нервно барабанили по столу. – Только так вы поймёте, дано или не дано. И потом, что я вам объясняю, вы же профессионал, сами всё понимаете.
- Да ни черта я не понимаю! Учился заочно. Редактор говорит, что для районной газеты моих способностей хватает. А я хочу большего!
- Тогда учись, трудись, стремись, несмотря ни на что.
Никита постепенно успокоился. За чаем и пончиками они проговорили почти два часа, до самой станции, на которой Никите надо было выходить. Станция была маленькая, поезд там только притормозил.
«Хороший парень, - думала Агния, глядя в окно на уплывающий вместе с молодым корреспондентом неказистый перрон, - пусть к нему придёт успех».
Часа через два она, наконец, услышала заветные слова:
- Уважаемые пассажиры, подъезжаем к Уфе. Стоянка тридцать минут.
Значит, опять можно позвонить. Спустившись на платформу, Агния вновь набрала любимый номер:
- Привет! Что делаешь?
- Только что вернулся из бани, смотрю телевизор. Передают погоду – у вас на юге жара сорок градусов, а у нас опять идет дождь. Где ты сейчас?
- Стоим в Уфе. Ты знаешь, Толя, я хотела у тебя спросить: твой Гена догадался о том, как я к тебе отношусь?
- Он всё знает. Я ему рассказал. Да и все знают. И Маша знает.
- Она мне никогда ничего не говорила.
- И подруга её, что у нас в деревне живет, знает о нас. И пол-Сибири знает о нас.
Агнию бросило в жар:
- А что они знают? Кроме невинных поцелуев у нас ничего и не было?
Разговор прервал крик проводницы: «Женщина, женщина! Поезд отправляется!»
Агния едва успела прыгнуть на подножку.
- Представляешь, я чуть от поезда не отстала, вскочила, когда поезд уже тронулся. Так ты меня заинтриговал!
Телефон издал противные сигналы, скрипучий голос объявил: «Извините, связь прервалась».
Придется ждать следующей станции, пока снова появится связь. А как не терпится услышать ответ, что же такое знает про них пол-Сибири.
Поезд вновь заспешил на запад. За окном стемнело. Агния легла на новое место и продолжила «докручивать кино». Она уже не понимала, где реальность, где её писательские фантазии, а где исповедь перед Богом. Все смешалось.
Ноутбук давно «сдох», к розетке – очередь. Хорошо, что она взяла в дорогу общую тетрадь, а ручки у неё всегда с собой. Чтобы не мешать соседям по купе, Агния думала над повестью в темноте. Иногда приходили очень интересные картинки (к ней часто её будущие произведения приходили в виде живых картин). И чтобы их не забыть до утра, Агния шла писать в тамбур. Там всю ночь горел свет.
Глава 5
Ночь прошла плодотворно. Выстроен план повести, написано две главы. Удалось даже поспать. Агния довольно потянулась, встала на ноги, убрала матрас на верхнюю полку, подняла столик и села завтракать.
- Извините, - к ней подошла женщина с огненно-рыжими кудрями, - у нас в купе говорят, что вы писатель.
- Правда? - засмущалась Агния. - Писатель – это такое громкое слово.
- Но вы же всё время что-то пишите, - не унималась женщина.- Меня зовут Лидия Васильевна. Я всю жизнь проработала учителем литературы, но написать даже заметку в газету для меня проблема. Меня всегда восхищали люди, которые могут сочинять. А как вас зовут?
- Агния Волкова.
- Я, кажется, ваши рассказы в интернете читала. Я часто заглядываю в библиотеку Машкова. А ещё на сайт «Мы граждане», сейчас, сейчас вспомню название… что-то про дом… да вспомнила, «Дом на острове» – это про наши места, про Ангару. Поэтому он особенно мне дорог и запомнился сразу. Я читала и детективы ваши. Между прочим, у вас неплохие рейтинги. А знаете, я могу подсказать вам сюжет для рассказа. У нас в Восточной Сибири из уст в уста передаётся история о любви брата сестры. А на самом деле они были не родные по крови, а сводные. Я знаю это точно. Моя подруга живёт на Илиме. Эти влюблённые оттуда. Но всё равно им родня не разрешила быть вместе…
Агнию бросило в жар. Вот почему Анатолий говорил, что о них пол Сибири знает.
- А вы тоже в Братске живете?
- Нет, я живу на Кавказе. В Братске у меня много родственников. Вот, приезжала погостить. Больше сорока лет здесь не была. Лидия Васильевна, а вы еще работаете или уже на отдыхе?
- Пять лет не работаю. Когда уходила на пенсию, радовалась, что, наконец, отдохну от бесконечных тематических и поурочных планов, от учеников и их родителей. А сама, не поверите, через месяц заскучала. Пришла к директору и попросилась литературный кружок вести. Душа болит за нашу литературу. Дети не хотят вообще читать, даже отличники не хотят знать больше, чем заложено в программе. Я всегда мечтала вести кружок, но пока работала, времени не хватало. А сейчас я такая счастливая, отказалась от зарплаты, чтобы не заниматься бумажной волокитой. Проводим с детьми поэтические чтения при свечах, экскурсии по литературным музеям, встречи с живыми писателями. Даже на лето не расстаемся. Вот приеду с моря, пойду с детворой в литературный поход.
- А как это, литературный поход? – заинтересовалась Агния.
- Мы с детьми заранее ищем в литературных произведениях описания каких-то мест. Составляем маршрут и идем по этим местам. К примеру, у вас описан остров на Ангаре. Вот возьмем и отправимся в поход на этот остров. Расскажу детям, что встретилась с вами в поезде. А вы с собой взяли какую-нибудь книгу свою?
- Есть только сборник стихов.
- Ой, как здорово! Продайте его мне.
- Да что вы, я и так вам подарю.
- Нет, нет, задаром не возьму. Я знаю, как дорого вам обходится издание книг, - Лидия Васильевна положила на стол сто пятьдесят рублей, - возьмите, пожалуйста, и подпишите книгу «Учащимся литературного кружка Братской школы №3» Вы знаете, как дети будут рады. Да, и напишите нам ваш электронный адрес. Я же на пенсии освоила компьютер, чтобы к детям ближе быть. Мы на сайте города создали свою страничку. Давайте общаться. И приезжайте к нам ещё. А это мой адрес, - женщина подала Агнии визитку и, попросив извинения за беспокойство, довольная отправилась в своё купе.
Агния отложила ручку и задумалась. Оказывается, её сочинения читают в Сибири. Когда-то она поместила в «Библиотеке Машкова» несколько своих рассказов, две детективных повести и стихи, и, честно говоря, забыла об этом. И сочинения сами нашли дорогу к читателю. Слава Богу. Видимо, что-то в них есть. Хотя Агния никогда не старалась угождать людям. Она думала о том, как угодить Богу. Она хорошо запомнила с юности притчу о талантах, рассказанную журналистом, с которым она лежала в больнице. Он говорил: «Закапывать талант не надо, но и гордиться им тоже не надо. Ведь это не заслуга человека, талант – это дар Божий, и использовать его надо во славу Божию. Как хорошо, что эта женщина подошла к ней!
Волнение, вызванное приходом гостьи, подтолкнуло её на размышления о новой повести. Если слова идут к ней, если она их записывает, значит, и отвечать за слова в своей повести перед Богом тоже ей.
Мало, правдиво рассказать жизненную историю, мало вложить в неё свои чувства, важно ещё и подумать о читателе: куда обратятся его мысли и чувства, к праведности или к греху, к свету или тьме, к жизни или к смерти?
Агния взяла тетрадь с уже написанными главами повести и начала черкать и переписывать. Только последнее письмо оставила без изменения. «Оно должно стать завершением повести», - решила Агния.
«Привет, родной мой! Мне так тяжело, что начинаю искать в тебе недостатки. «Мужик обыкновенный, каких вокруг тысячи. Не красавец, нет ни богатства, ни власти, ни дворцов, ни иномарок. С женщинами обращаться не умеет, комплиментами не сыплет, букетов и подарков не дарит. Ну, нет в нем ничего такого, что обычно любят нормальные женщины», - это я так себя уговариваю. Выходит, я ненормальная, потому что мне дорого все, что хоть как-то относится к тебе. Я уже люблю твоего сына, потому что он часть тебя. Как бы я себя не пыталась успокоить и уговорить, сердце все равно млеет и стынет от безысходности. Я все дальше уезжаю от тебя и больше тебя не увижу. Сорок лет разлуки и всего одни сутки мы были рядом. Поговорили, поделились воспоминаниями, съездили на берег Илима да в тайгу за курильским чаем. И лишь на прощание ты горячо обнял меня и поцеловал. Это был последний поцелуй. Мы больше не увидимся. «Жизнь прошла», - сказал ты. Я тоже так думала. Но повидалась с тобой и поняла: жизнь продолжается, пока я думаю о тебе, вспоминаю, мечтаю, надеюсь. Ты моя жизнь. И пусть сердце стонет от разлуки, и пусть душат слезы отчаяния. Но я знаю, ты где-то есть на земле, я чувствую тебя на расстоянии, как будто ты рядом.
Я уже четыре дня в дороге. Пока жива. Значит, от любви не умирают. Человек умирает, когда его никто не любит. А тебя наверняка любят многие. Значит, ты должен жить долго. И я буду жить долго, потому что ты любишь меня. Я буду ждать твоих звонков, буду слать тебе письма, буду писать о тебе книги. Пока смерть не разлучит нас совсем, пока Господь не соединит нас на небесах. И там мы никогда не будем разлучаться. Глаза в глаза, сердце к сердцу, рука об руку. Навечно».
Агния закрыла общую тетрадь, исписаннуюю «вдоль и поперёк» мелким, только ей понятным почерком. Бумаги катастрофически не хватало. В конце заполнены даже поля Повесть закончена. Сначала пришло чувство удовлетворения. Позже внутри зашевелился «червяк», который, казалось выедал нутро. Так было всегда, когда работа завершалась. Пустота начала, было, угнетать, но проводница объявила, что скоро станция Мин-воды. И сознании Агнии мгновенно переключилось. Она спешно начала собирать вещи, посуду, доставать с верхних полок сумки с подарками. Радость предстоящей встречи с детьми и внуками захватила её и понесла в реальный мир, не менее прекрасный и волнительный, чем мир художественной фантазии.