Приземляя и усредняя
всё, что скроено не по ней,
королевишна подставная
с каждой масленицей страшней.
Что она мне – никто с бретелькой,
понял я после сорока.
Встал, давлюсь магазинным стейком –
утро терпко, весна горька.
Ты родился оригиналом –
без ермолок и шаровар.
Мёртвых копий не до хрена вам
лютый ксерокс наштамповал?
Превратилась в утюг без ручки
преграждавшая мне пути.
От фуршета и до пирушки
ходит, воздух собой коптит.
Будь доволен! Но – нет эфиров,
где показан товар лицом.
Пишешь в стол, из обоймы вырван,
да сморкаешься в шёлк кальсон.
Не иначе – ввела шифровку
в затерявшемся машбюро,
чтоб не лез на экран широкий
шут с гороховой мишурой.
Этикет по сей день под этих
томных кукол с сортирных ваз:
мол, меня, если что, заметьте
в вашем клубе народных масс…
А могли уже Берн и Гамбург
просветиться, как на духу,
без затрат – лишь тактично гавкнув
на задворенкину сноху.