(переписка из прозы в стихи, оригинал
Зилмок Голдж
Ей было шестнадцать, красива, мила,
Но всё населенье её презирало,
За то, что воришкой умелой была,
За то, что всегда всё вокруг пропадало…
Минуя ловушки, взломавши замок,
Минева обчистила новый сундук,
Кости оставив, как некий значок,
«Визитную карту» – дел своих рук.
Всякая кража – игральные кости,
Кто их «обнёс» чтоб хозяева знали,
Всё населенье дрожало от злости,
«Судьбою» отныне вора назвали.
Типичный в то время был диалог:
- Где делось кольцо и твоё ожерелье?
В ответ же стандартный, гневный упрёк:
- Судьба отняла у меня украшенье…
Бывало ошибки она совершала,
Встречала хозяина или охрану,
В одной волосинке была от провала,
Но так и не поймана была ни разу.
Однажда в таверне, за малою кружкой,
Услышала речь о гробнице Херанов.
Кишит она вся - изощренной ловушкой,
Сокровища спрятаны там средь капканов.
Заманчиво было пробраться в гробницу,
Но к схватке со стражами - была не готова,
Найти бы в помощники дурня - тупицу,
И вдруг заприметила тут же такого.
Морсби сидел как всегда одиноко,
Считали верзилу странным воякой,
Врага он разил беспощадно - жестоко,
Послушавши голос пред каждою дракой.
Словно с рассудком у парня проблемы,
Он слышит в своей голове часто голос,
Удар булавой пропустил как-то в шлеме,
От треска броня зазвенев - раскололась...
Этого можно без жалости бросить,
Коль дело запахнет в бою пригорелым,
Не нужно за хвост будет кошку елозить,
Никто не заплачет над ним - омертвелым.
- Ульстир, я Минева - сказала девица,
- Хочу навестить я богатства Херанов,
- Замки и ловушки хранит та гробница,
- И драгоценности там средь капканов.
Бретонец застыл и помедлил с ответом,
Затем ей кивнул и сказал бормоча:
Камень, замок, золотой с самоцветом.
Стена, тридцать три, мешок, нет ключа.
Ничуть не смущённая странным ответом.
Судьба на рассвете назначила сбор,
Встретившись утром с огромным атлетом,
В глубины забытых отправились гор.
Они погрузились в бездну гробницы,
Боец снаряжен весь в доспехи с хитина,
Бесшумно скользили сапожки девицы,
Вращал в руках меч необычный, детина.
Ложные плитки, капканы, ловушки,
Легко и свободно Судьба находила,
Вскрывала замки раздвигая прочь дужки,
И даже отмычек своих не сломила.
Двойные задвижки, с простым барабаном,
С засовом закрученным словно спираль,
Древние, ржавые, с хитрым обманом,
Любую смогла провернуть в них деталь.
Ульстир же сразил уже множество тварей,
Подобно которым Судьба не встречала,
Весьма необычный тут был бестиарий,
От страха в расселину даже упала...
- Не ушибись, - с неподдельной заботой,
Сказал ей бретонец из ямы сгребя,
- Камень подвинь, до конца доработай,
- Мешок, тридцать три, пойдем же Судьба.
Минева не слушала бред от Ульстира,
Но вздрогнула прозвище тут услыхав,
Наверно увидел он в ней лишь кумира,
Как взломщика люд в деревнях называл.
Слишком уж многое стало сходиться,
Из той болтовни, что он вечно бубнел,
Меч и доспехи, где встать, где ложиться,
И вытащить с трещины даже успел.
Неужто ведомы бретонцу секреты,
Иль тайны он ведает словно пророк?
И мысли кружились в мозгах у Миневы,
Про что - тридцать три - говорил дурачок?
Ульстир порубил и чудовищ, и нежить,
Закончились стражи из склепа Херанов,
Пора ей прощаться, защитника бросить,
Сокровища взяв, убежать средь капканов.
Проход вдруг внезапно закончился дверью,
Отмычкой Судьба вновь убрала засов,
Дверь распахнулась, есть время веселью,
Сокровища сложены в тридцать рядов.
Золото, перстни, сапфиры, алмазы,
Три ряда мешков она насчитала,
Вспомнив кусочек Ульстировской фразы,
Она оглянувшись - вовсю завизжала.
Дверь между ней и бретонцем закрылась,
С её стороны вдруг явилась - стена,
Минева орала, вся потом покрылась,
В стене нет двери, нет двери - нет ключа!
Во тьме многих дней Судьба там кричала,
Тщетно пытаясь спастись из гробницы,
Затем даже эхо во тьме замолчало,
И черви заполнили девы глазницы…
Когда через месяц Ульстир возвратился,
Камнем он подпер открытую дверь,
Над телом Судьбы безразлично склонился,
И золото вынес из склепа скорей.
(Иллюстрация - арты Скайрима)