Мчатся кони во-галоп,
сокол по верхам кружится,
По тропинке средь лесов,
наш отряд как ветер мчится.
Две седьмицы за спиной,
до Урала ещё много,
Вот в рассветный, ранний час,
выезжают на дорогу.
Древний тракт, уходит в даль,
по нему бы мчатся к дому,
Где родные и друзья,
где всё с детства так знакомо.
Но сейчас туда не след,
позабыты игры детства,
Мчатся войны на Урал,
и куда ещё им деться?
Их лишь четверо в пути,
но коней у них двенадцать,
Как учили их в Орде,
должен каждый конь меняться.
Буревой в Орде служил,
как князьям закон положен,
Раз в три лета, каждый князь,
быть, средь воинов наших должен.
И Залесская Орда,
Буревому как родная,
Все уловки казаков,
князь и дети его, знают.
Так из века на Руси,
воинов славных обучали,
И когда-то об Орде,
все славяне правду знали.
Мы забыли и сейчас, учат нас,
что мол, татары,
Вот кто были та Орда,
те, что грабили амбары.
Что в полон могли увесть,
всех девиц что повстречают,
Только те, кто не слепой,
то, что лгут нам, точно знают.
Это армия Руси,
звали мы её Ордою,
И всю правду об Орде,
я Вам, позже приоткрою.
А сейчас, о том не след,
мы упустим нить рассказа,
Не могу же я для Вас,
говорить о многом разом.
Через тракт перемахнув,
дальше мчат коней герои,
И пока им невдомёк,
враг уже засаду строит.
День минует чередой,
снова время для привала,
За день, девяносто вёрст,
их дорога убывала.
Возле тихого ручья,
на привале отдыхают,
Агни руны прочитав,
сон отряда защищает.
Спит уставший Колояр,
положив седло на землю,
Рядом княже Буревой,
и тысяцкий тоже дремлет.
Лишь ведуния не спит,
филин кружит над поляной,
До рассвета сторожит,
спать ему ложиться рано.
А в лесу невдалеке,
лешаки и вурдалаки,
Затаились у тропы,
по утру, быть страшной драке.
Три десятка по кустам,
как тут справится героям,
Если-ж смертию падут,
разом земли мгла накроет.
Ждут нечистые всю ночь,
тишина костёр мерцает,
Знают твари, на бойцов,
перед зорькой нападают.
В час, когда спокойный сон,
тянет в дали неземные,
И когда приходят к нам,
наши пращуры родные.
Вот и миг, в который тьма,
всех чернее и безмолвней,
Мчат нечистых силы зла,
поднимаясь в свете молний.
А ведуния сидит,
будто тёмных и не видно,
Весь отряд на сёдлах спит,
смерть принять во сне обидно.
С воем тёмные свой круг,
замыкают на поляне,
И уже понятно вдруг,
что сейчас умрут славяне.
Вот ближайший вурдалак,
дланью хладною своею,
Бьёт ведунью наотмашь,
да кричит при этом злее.
Но когтистая рука,
сквозь ведунью пролетает,
И поняв, что провели,
шайка разом завывает.
Закачавшись спал морок,
и растаяли картины,
Будто Агни и отряд,
спят на сёдлах без перины.
Вурдалаки, лешаки,
по поляне завывают,
Только филин средь ветвей,
ту картину наблюдает.
Серой тенью промелькнув,
он помчался за отрядом,
Что давно уже скакал,
в даль, от лихов окаянных.
Через несколько минут,
подлетев к плечу ведуньи,
Филин что-то защелкал,
прямо на ухо колдуньи.
Ведунья Агни:
«Что же княже, все прошло,
как тебе я говорила,
И у той поляны нас,
злая сила сторожила.
След не скоро наш найдут,
но и зря сидеть не станут,
Так что, надобно скакать,
пока кони не устанут».
И ещё быстрей отряд,
мчит сквозь чащу, до Урала,
Вдалеке видны хребты,
всюду, леса одеяла.
Сокол кружит в вышине,
охраняя путь отряда,
Смотрит зорко, нет ли где,
силы злой, какой-то рядом.
На ходу сменив коней,
мчит отряд по древним тропам,
Сосны в кронах шелестят,
заглушая конский топот.
Вот уже подножье гор,
вдалеке видны громады,
И теперь найти в них вход,
поскорей отряду надо.