мне так хотелось с жизнью помириться
в листе воды на бабочек распасться
но многотонным эхом
тряской рук и головы землетрясением
остался на скамейке с твоим телом
беззвучно лацканы опять сворачивать до крови
ты шевелишь губами
и веки радужку уже не скроют
и лютики в коротком зазеркальи
меня вберут всего до искареженной эмали