Жили два человека,
Жили, смеялись, любили,
Сколько отмерено века,
Люди не знали. И были
Чуть легкомысленны с виду.
Двух дочерей нарожали
И не копили обиду,
Ведь были светлыми дали.
Но постепенно темнели
Дали в глазах. И от солнца
Щурилась мама, но пела,
Вновь протирая оконце.
То, что оконце блестело,
Мама не видела. Снова
Тряпку брала -- и за дело!
Пол подметала сурово,
Чистила, драила, мыла,
Не понимала, родная,
Что уменьшается сила
Глаз, и стоять ей у края
Долгие годы придётся,
Дочек любимых не видеть.
Что темнотой обернётся
Счастье. И чтоб не обидеть,
Маме втроём помогали
Муж и две дочки - погодки,
Тихо все вместе страдали.
Но не покинули лодки
Той, да, семейной, что разом
Может разбиться от быта,
И стали маминым глазом
Руки. Надежда убита.
Много так лет пролетело,
Не сосчитать. Замуж вышли
Дочки.
И мама хотела
Нужной быть мужу на точке,
Той, где служил он все годы,
Где исчезало их счастье,
Где их догнали невзгоды,
Где наступило ненастье.
Так они жизнь коротали,
Зная -- чудес не бывает.
Горе -- не мёд, ждать устали
И перестали. Свивает
Горе гнездо. Но приходит
Час -- он, как помощь Вселенной.
Доктор руками разводит:
Видят глаза! Цвет отменный!
Синий, скорей, васильковый,
Не как у всех -- необычный.
Мир открывается новый.
Тут уж, не помня приличий,
Муж потихоньку, несмело,
Робко в палату стучится:
Видеть его захотела
Та, что весеннею птицей
В сердце навек поселилась,
Вместе уж тридцать да с гаком.
Где ты, Всевышняя сила?
Гладко -- не по буеракам.
Лишь бы узнала, узнала...
Та, с кем счастливой был парой.
Та посмотрела. Сказала:
"Ой, ну какой же ты старый..."