По мотивам одноимённого произведения Кларка Эштона Смита
Серебряная Смерть пришла на Орос,
Так остров назывался тех несчастных,
Что умирали все в мученьях скорых,
Застывши в изваяниях ужасных.
Как факел, Смерть гуляла по столице,
Косила всех любых регалий, званий.
Стеклянный взгляд, серебряные лица,
Шёл ужас от застывших изваяний.
Пришла откуда, нам не ведать это,
То не узнать простому человеку.
Как говорят астрологи, - с планеты,
С которой есть заявы век от века.
Купцы, что свои денежки считали, -
В серебряные статуи навечно.
Все воры, что с добычей за плечами,
Застыли, всяк Серебряной отмечен.
Ступала Смерть, стихали карнавалы,
В них каменели все, застывши в позе.
Могильщики, что ям там накопали,
Остались в них, судьбы такая проза.
Был принцем, он теперь король отныне,
А имя - Роберт, имя было частым.
Сказал: -Ответь, Наставник, объясни мне,
Как может без людей быть государство?
Вот, я король несчастней всех на свете,
Нет подданных, все умерли, застыли,
Страна в объятиях ужасной Смерти,
Бороться с ней, я не могу, не в силах.
-Возьми кольцо, надень на палец сразу,
Снабди корабль, и в море без раздумий.
Кольцо - защита будет от заразы. -
Сказал Наставник, тут несчастный умер.
Плывёт корабль, а цель не очень скоро,
Ведь до неё пройти не так уж складно.
Исчез из глаз любимый остров Орос...
Король один, из трёх рабов команда.
Мотались долго, были бури, штили,
Корабль на рифы налетел топорно.
Всё ж на косу песчаную прибило...
Выходят люди все в одеждах чёрных.
Желты их лица, - схожий цвет шафрана,
И без ресниц их аспидные глазки.
Ухмылки, как клинки, что ятаганов,
Какие нам встречать в восточных сказках.
В зазубринах мечи вселяли ужас,
На солнце блеск их, леденящий душу.
Коварство от улыбок шло наружу,
Навряд ли можно ждать от них радушье.
Подбил тут Роберт мрачные итоги
Своей судьбы, - нет, нет её ужасней!
Ведь остров назывался Укастрогом,
Где мучили всех путников несчастных.
Мученья зреть тут радость для народа,
Смотреть на боль, то для его культуры.
Ну что сказать, моральные уроды
С рожденья все в садистах по натуре.
Стоял король перед царём Ильдраном,
Который восседал из бронзы троне.
И объяснить старался суть тирану,
Что он король, его не могут тронуть.
Что просит у него сейчас спасенья,
Что просит дальше путь ему по морю.
Ильдран ответил: -Ждёт тебя везенье,
Какое, ты о том узнаешь вскоре.
Забрала меч у Роберта охрана,
Кинжал он сдал с рубиновым эфесом.
Не ждал теперь и милость окаянных,
Он шёл на уготованное место.
Ни разу не бывали в передрягах,
Неволи тяжесть сразу ощутите.
Вот кованая дверь открылась с лязгом,
Пахнула затхлым мрачная обитель.
В темнице стены чёрные, из камня,
Четвёртая стеклянная, что к морю.
За ней синела бездна океана,
В которой копошился спрут огромный.
А щупальца его свивались в кольца,
Искали на обед кровавый "шницель".
Пять мертвецов, замученных до донца,
В мрак щерили бездонные глазницы.
Упал король без силы на лежанку,
Он изнурён был, вовсе выжат будто.
Еда была, есть не было желанья,
Терзала мысль, что скоро будет утро.
Проснулся, ужас был его кромешным,
Теперь не ожидал он больше милость,
Он видел, что рабы его успешно
С "компашкой" той теперь соединились.
Вели его теперь клинками жаля,
Он шёл, не соглашаясь с тем абсурдом.
Вдруг девушка внезапно подбежала:
-Мужайся, Роберт, вызволим отсюда!
Была красивей всех островитянок,
С фигуркой в облегающей одежде.
Хотя шанс на спасенье был и жалок,
Но всё ж была какая-то надежда.
Ждёт короля тут множество мучений,
Которых все давно уже заждались.
Ждала их челядь, этих развлечений,
Ей чужды сострадание и жалость.
Да не было в тот день особых пыток,
Не знаете, как звук здоровье рушит?
Оркестр пошёл по органам с избытком,
Так, что глаза стремились лезть наружу.
От флейт заледенела кровь у парня,
И застывала в самом его сердце.
Тут по костям прошёл бой барабана,
Суставы рвало этим изуверством.
Затем его к жаровне подтащили,
Драконья желчь зловонье источала.
Через трубу вдыхал всё изобилье
Горящей плоти мёртвых каннибалов.
Огонь погас, залили угли маслом,
Что от мышей летучих, плюхнул сгусток.
От вони жить желание погасло,
Король упал, покинули все чувства.
Сорвали с короля всё одеянье,
Пропитан кислотой кушак атласный.
Им обвязали, вновь терял сознанье,
Разъело кожу "снадобьем" до мяса.
Король стонал и корчился несчастный,
Боль проникала в его сердце, душу.
Был пояс снят, чтоб раньше не скончался,
Ведь юноша живым был очень нужен.
Живым, чтоб больше сделать истязаний
И наслаждаться тем себе в угоду.
Смотреть на пытки - выше всех желаний,
Ну что сказать, моральные уроды.
Садист - мучитель до смерти напуган,
Что и над ним быть могут пытки всё же.
Змей волосатых тут припёрли слуги,
На двух гигантских гусениц похожих.
Стремились к жертве, кольцами виляя,
Зачем же Бог создал тех паразитов?
Обвили руки, ноги короля, и . . . !
Ведь каждый волосок был ядовитым.
Народ до пыток был особо боек,
На них смотрел с великою охотой.
Вонзился в тело миллион иголок,
В восторге было братство идиотов.
Всё это Роберт выдержит едва ли,
Боль тело всё иголками утюжит.
Тут флейтами чудовищ отозвали,
Пока живым Мучителям он нужен.
Вновь потащили Роберта в темницу,
Он весь исполосован - вид снаружи.
Оставили в живых, чтоб насладиться
По новой, лишь об этом челядь тужит.
Из тела шла ручьями сукровица,
Король лежал и корчился от боли.
Тут лёгкой тенью - в камеру девица,
-Пришла, какая есть, чего же боле?
Я подкупила стражу, чтоб впустили,
Мои масла затянут твои раны.
Я объясню сейчас, что мне по силам:
Тебя я полюбила, мой желанный!
Когда-то мама в плен сюда попала,
Да вот была красивей всех на свете.
Ну что сказать, изведала немало,
Но всё ж её вельможа заприметил.
Он полюбил, так сразу поженились,
Произошло всё это очень скоро.
Я дочка их, перед тобой явилась,
Ведь родина у мамы - остров Орос.
Родители не так уж плохо жили,
Отец был с высшим чином и удачлив.
Я родилась, меня назвали Ильвой,
На Оросе счастливая то значит.
Ему хотелось верить в это чудо,
В том Роберт был особенно наивным.
-Нас ожидать с тобою лодка будет,
Ты потерпи, и мы сбежим, любимый.
-Перетерплю, сколь это бы не длилось,
Ведь ты моя последняя надежда.
Сказал он это, Ильва удалилась.
Вновь пытки ожидают, как и прежде.
Он ночь не спал, а думал о желанной,
Эмоций много, даже их в избытке.
И стража вновь вела его к Ильдрану
Чтоб тот опять назначил парню пытки.
Толпа зевак - привычно здесь явленье,
В углах шли истязания с размахом.
Под пыткой кто, орали в исступленьи,
А Роберт ждал свою с безумным страхом.
Зачем всё это, как так, почему
Мученьям рады, где же здесь причина?!
Палач всучил тут зеркало ему,
Чтобы смотрел себя после кончины.
Ну где ж найти ещё нам подлецов,
Таких, что б наслаждались мукой вволю?!
Король увидел, как его лицо
Украсилось всё в зелень с синевою.
А плоть лица гнила, затем рвалась...
Однако, Роберт, в этом ты не первый.
Стоишь пока живой, есть тлена власть -
Из чёрной гнили вылезают черви...
Что это сзади?! Роберт, напрягись!
Тут в зеркале стоит скелетов банда.
Будет битва насмерть, не на жизнь
С ватагой этой - мертвецов командой.
Насквозь промокши выглядели парни,
Их спрут всех обглодал ещё намедни.
Рванули, как собаки, что из псарни,
На короля, чтоб им тут пообедать.
Да, было отвращенье у страдальца,
Над этим потешаться тварям, хамам!
Ломал он, отрывал без кожи пальцы,
Плоть с черепов слетала лепехами.
Покойнички все скопом наседали,
А Роберт бил в их черепа и груди.
В победу Роберт верил? Да едва ли,
Он просто бил, в победу вера чужда.
Здесь не было ни злобы и ни мщенья,
Король махал в безумия угаре.
К сопливой плоти нет и отвращенья...
-А ну давай, попотчую вас, твари!
Совсем иной, и не такой, как прежде,
Он защищался, бил, и бил нещадно.
В душе его всё ж теплилась надежда,
Что с Ильвой он покинет остров смрада.
Вдруг от удара он свалился навзничь.
- Ну бейте насмерть, так и не иначе!
Бессилие слилось со стоном, плачем...
Ильдран другую пытку тут назначил.
Король хрипел, но думал он об милой:
-Перетерплю, чтоб остров с ней покинуть.
Тут тело принесли, что из могилы,
Труп женщины, сгнила наполовину.
Козла швырнули ко второму боку,
От запаха сознание свихнулось.
Козёл протух не так уж и глубоко,
Да черви как-то разом встрепенулись.
Их "братия" немедля поползла,
Все внутренности вывернуло рвотой.
По королю из женщины в козла
Опарыши стремились, нет им счёта.
А после было очень много пыток,
Ильдран был в этом спец неоспоримый.
Король терпел, теперь из воли выткан,
Всё потому, что думал о любимой.
От страшных мук король едва дышал,
Озноб, стучал зубами, нет одежды.
Всё Ильву ждал, но Ильва не пришла,
Нет больше на спасение надежды.
Уж третий день для пыток наступил,
Которых ожидается немало.
Посреди зала сделан был настил,
Там колесо огромное стояло.
Что там они ещё преподнесут?
Замучают, так просто не отстанут.
Так Роберт был привязан к колесу,
Распяли сыромятными ремнями.
Что Роберт? Удручён и поражён,
Теперь и жить он не хотел и малость.
В толпе зевак увидел Ильву он,
Держала кубок, нагло улыбалась.
- Ну как я облапошила тебя?
Вершить интриги обладаю даром.
Быть пошлой, такова моя судьба.
Из кубка выпьешь этого отвара.
В нём зелье, твою память унесёт,
Душа пройдёт по всем по мукам ада,
Мучениям её откроем счёт,
Истерзанной душе мы будем рады.
Пусть будут долги странствия души,
Не надо медлить, выпей зелье смело.
Ты будешь дальше мучаться и жить,
Когда душа войдёт обратно в тело.
Он с грустью посмотрел в её лицо,
Любовь прошла, остались только муки,
Тут вспомнил про волшебное кольцо,
Его не снять, прикрученные руки.
Король окинул мрачным взглядом зал,
Всех осмотрел, рождённых сатаною...
Вдруг ясно и отчётливо сказал:
-Кольцо пускай останется со мною.
Я без него как в самом страшном сне,
Оно дороже острова - Отчизны.
Ильдран, прошу - его оставить мне,
Оно дороже даже моей жизни.
Оно мне, как начало всех начал,
Оно дороже даже моей веры!
Не говорил, теперь уже кричал
Истошно, чтоб Ильдран ему поверил.
Ильдран что ни на есть был подлецом,
Всё сотворит, чтоб мучался страдалец.
Он подошёл и снял с руки кольцо,
С ухмылкою надел себе на палец.
Злорадствовал над бедным королём,
Всё сделано, чтоб было ему хуже.
Серебряная Смерть дремала в нём,
А нет кольца, так вырвалась наружу.
Теперь косить всех будет до нуля,
(Ильдран тут понял это наказанье)
Избавивши от муки короля,
Всех так же превратила в изваянья.
Ильдран тут взвыл: -Какой же я кретин!
Втык получил, хотя "калач он тёртый",
С кольцом здесь правь на острове один,
Теперь владыка, только среди мёртвых.
П.С. для оставшихся тиранов
Дворец смердит, весь золотом забит,
Народ твой пояса затянет туже.
Ты будешь всеми проклятый, забыт,
Ведь одинок ты, этого нет хуже.
31.12.2021