ИСЧЕЗАЮЩИЙ МИР СОВРЕМЕННОСТИ
Семнадцатая глава
Схватка с волками и победа над грабителями
Ребята, все семь человек – два отбывающих и пять провожающих, подзаправились добытым Петрусиком мясом и хлебом, покинули свое насиженное место в церкви, как раз в то время, когда сторож докладывал священнику о своем открытии.
До восхода солнца они добрались до леса без особых приключений, если не считать, что на выходе из деревни на них напала блуждающая стая собак. Но ребята все были вооружены хорошими палками и от собак легко отбились, тем более,что какая-то собака была на стороне терпящих бедствие и героически их защищала! Оказалось, что это примкнул к ним далеко не отходивший Мурадо. Он проявил отважное геройство в драке с чужими собаками, не знавшими ни рода, ни племени и нападавшими на все, что движется! Он запыхался, был немного помятый, но очень рад. Вилял хвостом и норовил лизнуть руку каждому мальчугану. Когда закончил свой, хоть и собачий, но приятный ритуал дружбы, подошел к Янко, преданно смотрел на него не знающими лжи глазами, обещая, что он больше никогда его не бросит. Янко тоже был очень рад и гладил Мурадо маленькой, тоже преданной ручкой по приятной шёрстке.
Ребятам нужно было пересечь лес и выйти в том месте, где к нему примыкает река. На переход, с отдыхом, они затратили целый день, не подходя близко к просеке. По просеке проходила чуть заметная дорога, прорезанная колесами конных подвод, и там их могли заметить проезжающие местные жители, и сообщить на вопрос кого угодно – «А не видели вы каких нибудь ребят?». – А тот – кто угодно – мог оказаться не только другом.
В одном месте им пришлось перебираться через ручей с очень неудобными и крутыми провальными берегами. Поперек ручья лежало толстое сосновое бревно поваленной бурей Бог знает когда. Было много вариантов как перебраться на другую сторону. Один из них состоял в том, чтоб привязать у одной бровки веревку, спустится по ней к воде, перейти вброд, и уже с другой стороны перекинуть веревку через бревно, привязав к ней камень, и, держась за веревку карабкаться вверх на другую сторону. Пока ребята Тарасика обговаривали этот плат, поочередно возражая и утверждая его, Гунари взял Янко на руки и не колеблясь пошел по бревну, благо веток преграждающих дорогу не было. Все смотрели затаив дыхания. Мурадо жалобно заскулил, подошел к бревну, ступил на него одной лапой, но неудачно. Потому что он стал на сгнившую кору, а она тут же провалилась. Мурадо мгновение поскулил, оглядываясь вокруг, потом гавкнул и стремглав понесся вдоль ручья против его течения. Пока ребята решали кому первому пройти, или проползти, Мурадо уже был минут через пятнадцать на другой стороне возле Янко, смотрел на остальную компанию, крутил хвостом и призывно гавкал.
До всех дошло, что где-то в низовьях ручья есть естественный удобоваримый переход. И правда, примерно через пол километра берег был не высокий и пологий.
Обсуждения этого обстоятельства ребята оставили на потом. Сейчас нужно было подкрепиться и продвигаться дальше.
К концу дня они пересекли лес и добрались до реки, берега которой заросли густым камышом и осокиой. Почувствовался приятный речной воздух с примесью запаха особого рода душистой осоки, камыша, разнотравья и прелых листьев. Хотя дышалось очень легко, но возле самой реки было прохладно и зыбко, поэтому они решили устроить ночёвку чуть подальше реки, в самой чаще леса.
Площадку выбрали между могучими стволами вековых сосен; там где они с одной стороны росли вплотную друг с другом почти замкнутым кольцом, с радиусом трех-четырех метров. Видно какой-то великан устраивал конференц-зал для таких же великанов, чтоб обговаривать и решать насущные проблемы реки и леса, и их обитателей. Открытая часть кольца заканчивалась глинистым обрывом, глубиной метров четырех-пяти. Получилась естественная обширная теперь уже спальная комната, одновременно напоминающая собой крепость. Ребята были рады такой находке.
Нужно ее обустроить. Пока светло нарвать сухой травы для подстилки и для особого лесного комфорта. Найти и наломать сухого хвороста среди валежника для костра, и обеспечить себя хорошим ужином.
Компания разделилась на три группы. Гунаро и трое новых ,его друзей, пошли собирать траву и тонкий валежник для дров, Петрусик и остальные три его друга заострили ножами палки на подобие пик и отправились к речке ловить рыбу, а Янко со своим верным другом и защитником Мурадо остались на хозяйстве.
В центре природной естественной и обширной комнаты росли разнообразные цветы. Их затенял живой кров из хвойных лап, но, кажется цветы на это не обращали никакого внимания. – Благоухали! На цветах порхали бабочки. Эти дерзкие живые цветы не давали покоя Мурадо и он гонялся почти за каждой бабочкой! Правда, совсем безрезультатно. Видимо сама игра с бабочками и был ожидаемый приятный результатдля Мурадо!
Вообще-то река кишела рыбой, но поймать ее на острогу было не просто, она не подплывала близко к рыбакам, а ту что подплывала плохо было видно – уже начало вечереть. Ребятам удалось лишь поймать сем, рыбешек, грамм по четыреста, но одну они потеряли по дороге. Зато удалось подбить три увесистые дикие утки. Петрусик очень ловко и метко метал самодельный деревянный острог. Он хвастался друзьям, что таким образом может сбить с дерева самый мелкий орех.
Готовить ужин взялся первый помощник и друг Петрусика по прозвищу – «Меткий». Он же в основном и насадил на свою острогу все рыбы. Но орехи сбивать не пробовал. За то у него все очень быстро получалось. «Меткий» послал одного мальчика к речке принести большой комок размоченной глины, благо берег был глинистый, а сам распотрошил рыбу и уток, не убирая чешую и перья. Потом набил внутренности диким чесноком, а он рос рядом, душистой осокой и чабрецом, обмазал плотно тушки глиной и положил их в костер, что-то про себя проговаривая. Через несколько дней он объяснил, что просил у природы прощения за такое варварство. Иначе получилось бы невкусно!
Через пол часа вытащили глиняные комки, дали им остыть и разбили. На огне глина окрепла, и слезала как яичная скорлупа, Рыбья чешуя и перья птицы остались в глине и ребята получили хорошо пропеченные ароматные тушки. От запаха у всех потекли слюнки – ребята проголодались.
Уже сытые, отдохнувшие от ходьбы, легли на мягкое ароматное ложе и начали рассказывать сказки одна страшнее другой. Но Янко заплакал. Ему было страшно. Да и у каждого рассказчика мурашки бегали по коже от своего же рассказа. Вокруг лес, ночь, так и мерещились волки и разбойники, и еще не человеческие не человечности, что ещё страшнее волка.
Через какое-то время из-за туч появилась луна, осветила и посеребрила все вокруг, одновременно то там, то сям создала волшебные глубокие тени. А во всех тенях, да еще глубокой ночью жили небывалые небылицы, не существующие в реальном мире. Прекрасные, но страшные, или отвратительные, но еще более страшные чудовищные творения, творимые фантазией каждого живого существа по своему разумению и состоянию нервной системы на данный момент.
Самое загадочное, в том что фантазии не были статичными, они двигались, выворачивая из себя всё новые и новые живые формы. Смотрящий, наделял их еще динамикой своей своей собственной фантазией, так, что они иногда росли, иногда уменьшались, превращалась в существа самые страшные и уродливые, иногда с огромными глазами, с открытой пастью и острыми клыками, а иногда приятно улыбающимися, но от этой улыбки озноб страшным током бежал по коже! Существа видоизменялись, месили себя в себе и старались вырваться, оборвать цепь, держащую их вашим воображением, чтоб устрашающе бежать к вам и навеки поглотить существо ваше и никогда не выплюнуть наружу в жизнь человеческую.
Страшные в лесу лунные тени. Лучше не видеть их. Тот кто их видел, пережил их, отпечатал в своем подсознании страшные меняющие образы, тот во всем будет видеть и в реальной жизни метаморфозы окружающего мира.
В лунную ночь лучше посмотреть вверх на Луну через ветви деревьев. Тогда ты увидишь нерукотворное прекрасное кружево. А так-как ветки чуть колышутся, то рисунок их будет меняться, находиться в вечном движении, творить все новый и новый абрис, новую и новую композицию. И каждая композиция самая неповторимая – одна прекрасней другой. Вот где материал для творчества! Вот с чего нужно брать оригинал нашим кружевницам!
Когда все замолчали и невесомая полупрозрачная тишина повисла над их лагерем, каждый углубился в свои собственные мысли. В таких случаях, даже очень углублённые мысли имеют одинаковый общий знаменатель. О чём бы ты не думал в числителе, то в знаменателе – ночь, ночлег и грядущее утро с грядущими событиями, объединяющие весь лагерь.
Тишину нарушил Янко –
– Огоньки, огоньки! – закричал он. –
Петрусик подбежал к Янко и посмотрел через просветы стволов, куда показывал Янко. Там он на самом деле увидел чуть заметные светлячки. Их показалось много. Они к сожалению были парные, а это означало, что к лагерю подбираются волки или другие двуглазые существа и в их глазах отражается огонь костра. В это время Мурадо издал чуть слышное рычание и шерсть на нём ощетинилась. Он поднял голову и казалось ноздрями хотел уловить неприятный, враждебный ему запах, и тоже подошел к просвету сосновых стволов.
Мурадо продолжать рычать, но не агрессивно, а это означало, что большой опасности он не видит. Конечно! – Он был чуть ли не в три раза массивней любого волка! А это были именно волки! Они слышали запах горелой плоти. Со стороны костра волки подходить боялись. Они кучковались с противоположной стороны, где лагер был огорожен естественным расположением вековых сосновых стволов. По видимому их было три, или четыре, но так-как они передвигались, а огоньки их глаз, то вспыхивали, то гасли – казалось, что их не меренное количество. Петрусик велел всем, кроме Янко, вооружиться головешками из костра и подготовиться к серьезному сражению. Головешки – это было, в данном случае, самое действенное оружие не для поражения, а для отпугивания. Волки, по неизвестным для себя, да и для нас, причине, боялись огня. Страх был заложен в их геноме. Видимо их далекие предки хорошо помнили последствия горящих лесов и природную катастрофу отложили в неосознанной памяти своих потомков.
Петрусик взял на себя роль главнокомандующего и расставил своих «солдат» возле больших просветов между стволами сосен – в том месте где могли пролезть волки для своей атаки. Волки медленно, но приближались к лагерю. Опять на какое-то время в лагере повисло тревожное молчание. У каждого на голове волосы поднялись дыбом и неприятные мурашки бегали по телу. Внутри живота чувствовался озноб. Тот озноб, что в какой-то момент мог неосознанно бросить тело твоё, как на мощной пружине, бежать от неприятности; или, скорее броситься с подсознательным онемением тела, и с мгновенно озверевшей душой в центр событий, чтоб победить, или умереть! Наступил решительный момент – быть, или не быть!
Вдруг Мурадо издал угрожающий рык и как таран прыгнул между стволами сосен. Сразу же завыл весь лес! Казалось выло все – и сосны, и трава, и небо, и твоя собственная душа, что на какое-то время не ведает ни боли, ни страха, готовая лишь на одно движение – удар горящей головешкой по чему-то движущему тебе навстречу. Но лишь одно движение! Все другое онемело! Потом перешел в отчаянный визг и в раздирающий душу стон. У всех екнуло сердце! Беда с Мурадо! Есть один миг – приготовится драться, или умереть! В этот миг страха не существует, потому, что он решительный! Выжить в драке с волками!
В это время один волк вскочил в их стоянку со стороны костра. Всех подбросило как пружиной! Но волк только мелькнул! Похоже он забежал не нападать, а спасаться от преследования. Волк прыгнул мимо костра и задел одного защитника, так что мальчик свалился в костер, а волк исчез. Не успели ребята опомнится, как вбежал запыхавшийся Мурадо, и на его боках от костра заблестела кровь. К счастью она была не его. Чужая эта кровь. Волчья! Мурадо справился блестяще. Слышно было как удаляется скулеж израненного зверя. То отступили волки.
У ребят перехватило дыхание. И если минуту назад они готовы были принять бой, то сейчас все обмякли и не могли проронить ни слова. Сейчас, когда опасность миновала, руки их онемели и утратили готовность к сопротивлению. Сон – как корова языком слизала. Никто даже не заметили как их друг выбирается из костра. Слава Богу с ним ничего на этот раз не случилось! Так бывает когда весь твой организм напряжен до предела, когда он устремлен, чтоб спасти свою жизнь, то кратковременный хоть огонь, ход холод, не способный такому организму нанести увечия.
Когда шок прошёл, Гунари поднял пучок высохшей травы из приготовленной постели и стал вытирать собаке бока, приговаривая одновременно разные собачьи приятности. Мурадо от удовольствия закрыл глаза и старался каждый раз лизнуть своему хозяину щеку. Наконец он успокоился, лег, положил голову на лапы и стал смотреть завораживающе на костер.
Через какой-то час все успокоились и Петрусик скомандовал половине лагеря ложиться спать, чтоб примерно часа через три поменяться ролями.
Но, не успел еще никто уснуть, как снаружи их лагеря, со стороны костра послышался хриплый голос. Мурадо насторожился, но лежал тихо. –
– Да здесь одни пацаны! Заходи, мы их двумя щелчками! – Послышался хриплый голос.
Зашли два мужика. В одного один глаз перевязан красной тряпкой. Сам он выглядел мужичком не высокого роста, то ли потому, что был на самом деле не высок, то ли потому, что грязная одежонка, видавшая виды, свисала до самых пят, а на груди и на руках еле вмещала его мускулистое тело. Потом проявлялось его жирная, с двумя крупными складками физиономия, темно-красная как свекла, с очень маленьким, почти незаметным носом и толстыми губами. С уголков губ свисали два пучка рыжих усов. Это делало бы его похожим на смешного таракана, если бы за плечами не висело большое ружьё направленное стволом вниз. Так вешают, когда весь порох израсходован, а с дробью, если она даже осталась, без пороха – это не ружье, а кусок неудобной палки.
Второй мужик высокого роста, но очень сгорбленный, лет сорока пяти от роду. Одет в брезентовый серый комбинезон, в сапогах с голенищами выше колен. Примечательный он был густой черной бородой и злыми, глубоко посаженными глазами. Ружье держал наперевес, готовое служить по назначению. Так казалось. Мужики молча смотрели на ребят, ребята молча – на мужиков. Тишину нарушил высокий бородач –
– Пацаны, вот я говорю мирно, но пока я досчитаю до пятидесяти, чтоб никого здесь не было! Раз … –
– Дылда, а может пацаны нам не помешают, Куда им сейчас? – Вдруг волки! --заискивающе сказал коротышка.
– Ещё чего не хватало! Буду я ночевать здесь вместе с вонючими тараканами! Кыш! – и он громко, хрипло, но угрожающе засмеялся, потом закашлялся и прохрипел.
– Так, негодники, считаю до двадцати пяти, пока вы все в штаны не наложили! А то будет неудобно бежать! – это наше законное и насиженное место! – Закон сильного!
– О том, что это ваше место ни сорока, ни волк нам не сказали, поэтому мы здесь обстроились. Так что чье это место – бабка на двое гадала. – Огрызнулся один из команды Петрусика. – Если вам нужно погреться возле костра – присаживайтесь, но мирно, места хватит.
– Ты гляди! Он ещё и разговаривает! – возмутился высокий и направил на мальчишку ружье – ну-ка проваливай! Теперь я считаю только до пяти, на цифре шесть стреляю! – В разговор вмешался Петрусик, голос его дрожал, но был твердым --
– Ты, кочерга сгорбленная! У тебя одностволка. Если она даже заряженная, то ты убьешь, если такой духарик, одного из нас, а остальные шесть человек с вами двумя справятся и будете вы живьем жариться на костре, пока не сгорят ваши кости! Сказано тебе, присаживайся погреться. Погрейся и проваливай, или ложись с нами вместе спать, но ружья мы заберем.
– Ах, здесь ещё и смелый нашёлся! – И чернобородый направил на Петрусика ружье. Но тут-же ружье полетело вверх, предварительно выстрелив в молоко, а чернобородый свалился на землю и заорал благим матом. – Убери собаку я же пошутил! Скорее – она мне откусит руку! – Мурадо в своей пасти сжимал его руку, а передними лапами прижимал чернобородого к земле.
Коротышка растерялся, но секунд через пять засуетился и стал быстро готовить свое ружье в боевое положение. В этот момент Гунари бросился своим телом ему под ноги и коротышка упал. Петрусик быстро вскочил, огрел его по голове тлеющей головешкой и быстрым движением отобрал ружьё. Поднял ружье стволом вверх и нажал на курок. Курок щелкнул. Петрусик засмеялся, и попросил Гунари, чтобы он убрал из чернобородого собаку.
Когда все успокоились, когда перевязали чернобородому его же тряпками прокушенную руку, чернобородый сказал –
– Сейчас ваша взяла, но не попадайтесь мне по одиночке на моем пути, а то я за себя не отвечаю! – и сверкну глубоко спрятанными глазами.
– Мне тоже – слезно сказал карапет – и добавил – по одиночке. –
Было видно, что он раболепски просто поддержал чернобородого. Гунари вспылил, но, хладнокровно взял оба ружья и бросил в костер. Чернобородый вскочил и бросился к костру, но его остановил ощетинившись Мурадо. Тогда чернобородый взмолился –
– Ребята, миленькие верните нам ружья, это все что у нас имеется, без них мы пропадем.--
Гунари взял палку, подцепил ею и вытащил ружья, но приклады были уже подгоревшие, да и стволы, видимо, чуть поведенные.
– Забирайте свое сокровище! – сказал Гунари и бросил им дымящие ружья.
Когда они остыли, чернобородый взял оба ружья, осмотрел их, потом заплакал. Он плакал как ребёнок и имел очень жалкий вид. Всхлипывая, он взял оба ружья, в обнимку лег с ними и через небольшое время захрапел. Карапет покрутил как юлой одиноким глазом, посмотрел на всех ребят, на своего сотоварища, подполз к нему, лег и тоже захрапел.
Остаток ночи прошел без приключений. Трое спали, трое, бдели ситуацию, потом сменились и так пришло утро.
Утром, под сосной, возле лагеря Петрусик обнаружил мешок с какими-то пожитками. Он заинтересовался и проверил содержимое. В мешке он нашел хлеб, сало, пороховницу с порохом, пыжи, немного дроби, еще что-то мелкое завернутое в женскую кофту. В узелке были два золотых кольца, недорогое ожерелье, три золотые серёжки, три серебреные вилки, одна серебреная ложка, два кинжала с рукояткой из кости, пять золотых рублей. И еще мужская куртка, со следами ножевых прорезей и несколько концов веревки. Петрусику стало ясно, чем занималась пришедшая к ним парочка.
Пока мужики спали, ребята накинулись на них, связали им руки и ноги. Мужики визжали как свиньи, один угрожал всеми существующими угрозами, другой всхлипывал но кода Гунари рассказал им, что они обнаружили в их мешке, начали просится.
– Ничего – сказал Гунари – за день, или два, помогая друг другу вы освободитесь от веревок, а мы уже будем далеко. Мы бы могли сделать с вами то, что вы сделали со своими жертвами, но мы не судьи, пусть Бог вас осудит. –
– Или Дьявол – добавил Петрусик.
Ребята все пожитки грабителей вместе с ружьями подняли на высокую ветвистую сосну, замаскировали ветками и наметили то место. Что они будут делать с их пожитками они не знали, но сейчас не хотели забирать даже золотые монеты. Им претила врождённая совесть. И не хотелось грабить награбленное. Взяли только ножи. Они им пригодятся. Когда отошли от своего лежбища километров на полтора, маленький Янко вдруг заговорил –
– Сегодня ночью их разорвут волки. – Сказал и заплакал.
Все тут же остановились и каждый почувствовал себя виноватым. Каждый вспомнил вчерашний вечер.
– Так, вы располагайтесь на этом пригорке, а я пойду развяжу их. Иначе их смерть будет на нашей совести – предложил Тарасик! Я пойду развяжу их.
– Ты один не пойдешь, я пойду вместе с тобой – сказал Гунари и возьмем с собой Мурадо. – Но Тарасик возразил –
– Мурадо пусть остается здесь, мы возьмем еще два моих пацана. С четырьмя они двое не справятся, тем более, что у одного пораненная рука. –
Своих пленников они застали в положении спина к спине. Карапет старался со спины своими связанными руками развязать руки подельника. Когда Тарасик вынул нож они испугались, но он разрезал веревки на руках коротышки и сказал –
– А ты развяжешь свободными руками своего друга. – Оба заплакали и через слезы радостно улыбались.
– А вот на ногах вы развяжете верёвки сами, чтоб вас не съели волки. Оставляем вам две деревянные остроги. В реке огромное количество рыбы – прокормитесь. – И Тарасик похлопал чернобородого по спине. – Меняйте профессию – резюмировал он – чтоб не болтаться на виселице. Пока вы развяжете веревки на ногах, мы отойдем подальше. Доверять вам мы не можем … – и ребята ушли. Но Тарасик еще не знал, что с этими бандитами еще придётся встретиться. Когда четверка отошла, чернобородый громко крикнул –
– Но это было наше место! Мы здесь делали засаду на волков, когда торговали их шкурами. – Последнее слово прозвучало эхом. А Тарасик подумал «Напрасно мы их развязали, они такие же волки! – Вот и отдавали бы долги друг другу» – И он смачно сплюнул.