Мы были в плену - это горькая правда,
Когда ты никто, даже тварью не быть.
Бородатый охранник, зиндан и ограда,
Квадрат неба и волком хочется выть.
После допросов от боли всё тело немеет.
На ранах соль заставляет чувствам ожить.
И дождь, живительной влагой владея,
Даёт право, на время, человеком побыть.
Презрение к нам тянет дни без учёта:
Утро, чечевичной похлёбки протухшая вонь.
У судьбы снова начато время отсчёта:
Каждой секундой чувствовать боль.
А малыши, тыча палкой пленённых,
Или камень бросив в нас, смеялись вослед.
Палящее солнце, жажда и между нами крещёных,
Злой, как собака, орёт моджахед.
Кто -то сдался, расстреляв при всех сослуживца,
На время отсрочив у смерти свой срок.
С подобострастьем целуя мокасины бандита,
Сам свою жизнь швырнул под откос.
Было отчаянье, что не будет спасенья,
Когда не спасает молитва и Бог.
Но что-то держало ещё от паденья:
Честь, совесть, Родина, долг!
Но не было к пленным никогда сожаленья:
Погибни в бою, приняв с благостью смерть.
И пуля твоя, застрявшая в теле,
Медалью за храбрость должна зазвенеть.
Сколько же может выдержать тело:
Побоев, допросов, холод, голод и зной,
Когда жизнь можно мгновеньем измерить,
Приносящее смертным вечный покой?
Сколько было " Красных тюльпанов",
Живым отрезавшим голову прочь,
И "груз 200" из русских Иванов,
" Чёрным тюльпаном" отправлен был в ночь?
Песок проносился с ветром наждачкой,
Сдирая болью коросту от ран.
И сознания жизни лимит был истрачен,
Когда заставляли учить их Коран.
А в вышине снова стервятники кружат.
Значит кто -то от жизни взял всё и остался лежать.
И белые кости песком в бархане заглушат,
То, что было живым, а сегодня нельзя и узнать.
Ждали, что может день этот последний,
Но верили в чудо и в свой талисман.
А талисманом были мама, невеста,
Сердцем веря жизни обман.
Но в плену мы не просили пощады.
Будем стыдно о плене молчать.
Не забыть нам чувства досады,
Не смея даже в снах забывать.
Не зарастёт на сердце рана.
И память в криках озверевшая во снах.
Мы были в плену - это горькая правда,
Но вера была, вернёмся назад!