Старик зашел в буддийский монастырь
Он был мудрец, пронзительный оратор,
Древнее, чем весь поднебесный мир,
Возможно, то сам Жёлтый Император,
Что странствовал пешком из края в край -
Средь лета жаркого монахи пили чай,
Шафран одежд по ветру развивался,
Он к ним присел, как-будто уже знал
Лет сто, в ветвях крик сойки обрывался
И вновь внезапно беспричинно возникал.
Старик пришел и настоятель понял,
За ветхим обликом, одеждой и лицом,
Скрывался древний дух, могучий воин,
Искусный маг, его тугим кольцом
Гурьба монахов дружно обступила -
И дать учения жемчужины просила.
И молвил старец из седого далека,
И голос лился, как безбрежная река,
Был тих, глубок, внушителен и ясен,
Повествовал о Духе, что прекрасен
Бессмертен, вечно молод, весел, смел
Как ветер, что не ведает предел.
Он жизни разные одеждами сменяет,
Как-будто поезд полустанки обгоняет,
В потоке времени, событий, суеты,
Все остальное только грезы и мечты,
Вокруг него летят калейдоскопом будней,
Сгущаются туманом над Янцзы -
Он грезит то, что было и что будет,
Он грезит сны, что образов полны.
Могучи грезы те, проснуться трудно,
Презреть слова и знаки превозмочь,
К истоку жизни смело развернуться,
Где нерожденность встретит, словнно ночь,
Предвечная. Но перед тем настроить,
Все струны тонкие на собственной душе.
Однако, какова же цель рождений всех? -
Спросил монах лукаво в тунике цвета вишни -
Освобождение? - а может быть успех
В обыденном, мирском потоке жизни?
Старик задумался, продолжив не спеша:
Те факты разные, с которыми встречается душа,
Ценны не тем, что достоверность им присуща,
Они все что-то значат для живущих,
В них отражение Небесного в Земном
Ты разгляди -
И в раз о чем-то большем будут эти сны.
Сказал - и растворился словно в дымке,
Не дрогнуло листа ни одного
На дереве. Исчез с картинки -
Как-будто бы и не было его.