Давай пойдём с тобою в смерть,
где бродят те, кто может сметь,
где жаром проникают в грудь,
переплетаясь, жуть и суть.
Дневной бездонен окоём,
мы именно в него нырнём.
Бездомен тот, кто, хоть бы раз,
распался через плексиглас.
И распылился мглой частиц,
так матрицу разъял Матисс,
так рушится полночный час,
засыпав сомны сонных глаз.
А мы идём путём пустынь,
и по обочинам кусты
горят, как тысячи тому
назад лет, разгоняя тьму.