Однажды напишут, какой идиот
Я был – за годиной годину.
Пусть мама услышит, пусть мама придёт
К родному, любимому сыну,
Что снова нажрался в говнину.
Она приходила; а я исходил –
В периоде полураспада –
Парами этила, которыми жил
В огне персонального ада;
И плакала – надо-не надо.
О сколько их было – таких матерей!
Ходило, терпело упрямо
Парами этила живущих детей –
Погибших, не имущих срама;
Я выжил, прости меня, мама.
Прости меня, если – как бросил я пить –
Ещё за меня ты в ответе;
Мы оба воскресли. Нам порознь не жить:
Ведь так не бывает на свете,
Чтоб были потеряны дети.
И мысли, как гири: ты сходишь во сне
В какие-то мрачные трюмы –
В московской квартире, в ночной тишине
Тяжёлые думаешь думы,
Что снова с тобою в аду мы.
Поблёкла порфира на тех упырях,
Которым – годами в угоду! –
Мы ровно полмира держали в зубах –
Не зная о выборе сроду,
Мы выбрали, мама, Свободу.
Налево – Маммона, направо – Аллах,
Повсюду – горящие шины;
У шаткого трона мы – не при делах:
Так будем в надежде едины,
Что не доживём до говнины.