Я часто в памяти лечу в край детства моего.
На станцию "Буранная" в послевоенный год.
Уральский край, мой дом родной, я помню до сиз пор.
Твоё жнивьё сожжённое, тревожный птичий хор.
Хлеба убрали, по стерне полощется огонь
И дымными туманами посёлок застелен.
Дождь брызнул своевременно и потушил беду.
Пожары рукотворные в 47 году.
Мы были голодны всегда, но не несчастны, нет.
Всегда с улыбкой на восток встречали мы рассвет.
И дружными ватагами в поход за хлебом шли.
Колосья обгорелые мы бережно несли.
И те колосья чёрные с опаленным зерном
Спасали нас – мы выжили и до сих пор живём.
Как память тесно связана... лепёшки из огня
Нас сытили… хоть чёрные на вкус землёй-земля.
Были людишки дрянные в лихие времена,
Им было жаль опавшего среди стерни зерна.
Объездчики угрюмые, безлики и тупы,
Хлыстами звонко щёлкали, но мы были шустры.
Бывало, попадало, да... размазав слёзы, вновь
Мы всё же шли за хлебушком, тем, что не съел огонь.
Мы выжили, мы выжили и были тем горды,
Мы всё ж сумели справится с потомками орды.
Да тот раскосый чёрный взгляд мне снится до сих пор.
Он смотрит зло с усмешкою сквозь много лет в упор.
Но как-то раз озябнувши, залезли мы в скирду
И, Боже, там лицом к лицу наткнулись на орду.
Опухшие, немытые, как чёрные угли
Голодны и зарёванны остаточки орды.
Уж очень много лет прошло, но помню до сих пор
У старшего из пацанят потухший, мёртвый взор.
Движения замедлены, невнятен разговор,
Пытался спрятать за спину малявочек, сестёр.
И рёвом огласилися окрестные поля -
Ревели православные и с ними вся орда.
И видно в тот жестокий год и был рождён союз
И никому не разорвать бедой скрепленных уз.
А годы куролесили с сердец сдувая пыль.
Увы это не сказочки, а детства моё – быль.