В тисках монотонного гуда,
во снах, забытьи, наяву
живу в ожидании чуда,
надеясь и веря, живу.
Когда-нибудь это случится:
и я, позабыв про печаль,
вдруг стану счастливым, как птица,
летящей в лазурную даль.
Я буду весенней порою
выделывать в небе финты:
то ввысь устремляясь стрелою,
то падая вниз с высоты.
Все дальше, все круче, все выше,
где светлые звезды одни,
где гуд монотонный не слышен,
и те, кто гудят, не видны.
Сниму кандалы и браслеты,
все кольца, все цепи сниму,
и стану свободным, как ветер,
постылую кинув тюрьму.
Я буду над городом мчаться,
я буду над полем свистеть,
и будут тюрьмы домочадцы
мне вслед восхищенно глядеть.
Я стану глубоким, как море
в нечаянной тайне своей,
вместившей и счастье, и горе
погибших в пучине людей.
И, кончив никчемные споры
о мелком –
о, только б успеть,-
я стану высоким, как горы,
в мечте, побеждающим смерть!