НЕТРИВИАЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ
Господи! Сколько таких, малозначимых с виду случаев, вокруг меня происходило за 17 лет строительства Куйбышевской (ныне Самарской) ТЭЦ? Не сосчитать!
Был у меня приятель — друг, можно сказать... только значительно старше
возрастом. Работа у него была ещё более фартовая, чем у меня. Как и я — дежурный; только я — высоковольтник и, по долгу службы вынужден был выполнять функции обходчика линий и оборудования на 30-ти га. Аварии всевозможные ликвидировать — стройка — это стройка: полно людей, техники! А он — электрик небольшого участка другого субподрядчика и вся его работа ночью, ввернуть лампочку, если перегорела. Днем — конечно, полно работы, а в ночную...
Как и я он подрабатывал совместительством, только я — сантехником, смотрящим за тремя зданиями и четырьмя строительными участками, а он сторожем территории, ограниченной одноэтажным зданием да прилегающим к нему открытым складом за забором 30 ; 80. И зарплата на целую тридцатку выще!
Короче: завидовал я приятелю... но не злой — доброй завистью!
Захожу как-то к нему в субботу, во время обхода. У ворот, на лавке сидит Кто-то. Николай Иваныч размотал шланги и заряжает карбидом автоген. На замочной скобе висит моток сварочной проволоки, поодаль на тележке, автомобильный топливный бак на 250 литров, окрашенный красным суриком, и кислородный баллон.
Время — к вечеру.Тучка над 15-м микрорайоном красиво пламенеет в красном закате; ворота, окрашенные в красный цвет; щит пожарный на стене, с конусным ведром и багром с лопатой — в том же цвете; ящик с песком... даже красное полотнище, натянутое под крышей, со здравицей: СЛАВА СТРОИТЕЛЯМ КОММУНИЗМА — всё! Ну всё это, красноцветное — меня насторожило!
Поздоровался, сел на лавку, спрашиваю: — Чё эт вы, тут?
— Да вот, приварить ему надо-ть, — кивает Николай на незнакомца, держа в руке латунный краник с двумя вкрученными, стальными сгонами.
А пропаривал? — без предисловий спрашиваю. Николай вопросительно глянул на Того.
— Да как же! Знамо дело! И под струёй промыл, и двумя вёдрами кипятка ошпарил! Знамо дело — повторил Тот. Посидели еще немного, дожидаясь рабочего давления, покалякали о том, о сём — Иваныч встал:
— Ну-с, благословясь, приступим!
— Иваныч, — говорю, ты всё-тки это.... давай откроем, — стукнул я ладонью по двухслойной створке ворот, пятиметровой высоты.
Послушался. Я открыл ворота, Иваныч подкатил тележку за створку.
— Показывай, где приваривать! Тот перевернул бак, показал.
— Отойдите-ка оба воон туда, — скомандовал приятель. Мы отошли. Иваныч щёлкнул зажигалкой, зажег резак, отрегулировал гудящее пламя и глянув быстрым взглядом на указанное место, завёл горелку за створку. Секунда... вторая и... Бахх!
Горелка рванулась в сторону!.. Бак взлетел! ..
— Ёппт!.— воскликнул Иваныч, потирая ушибленную руку и, глядя с восторгом на летящий, кувыркающийся бак, превращенный в головку красного мака без стебля: — Во, даёт!
Я посмотрел на Того. Тот съежился: — Ребят... ребята, я сейчас! Я мигом!
Развернулся и — бежать!
Пока мы сматывали да собирали хозяйство, закрывали ворота, ещё что-то делали, перемежая действия, рабочими словосочетаниями — минут через сорок, Тот приносит два пузыря, с закусью и две пачки сигарет, выкладывает на лавку: — Вот!
Иваныч, сграбастал "отступные" в мозолистые лапушки и сросилТого: — Ты с нами?
Тот засиял: — Ребят... да я... да вы... с вами! Конечно с вами!
К утру выяснилось: Тот — вовсе не Тот, а бывший главный энергетик огромного дачного массива. К тому же, полный тёзка моему приятелю — Николай Иванович Кузнецов. Бывший-то бывший, а связей у него!..
Сколько калымов мы потом с ним провернули по своей специальности!
А случай-то... нетрвиальный.