Летают пальцы, вдрызг трещат меха.
Живую боль, скуля, тачают ноты…
Чтоб вывернуть у пьяных потроха
До нестерпимой колики, до рвоты.
Стучатся в души хриплые басы,
Из серафимов вышибая слезы.
А в подворотнях длинно воют псы,
Поджав хвосты от лютого мороза.
Гудит кабак, куражится братва.
Матёрый урка тайно нежит финку;
Его оголодавшая рука
Невольно ищет повод поединку.
Осипшие на сизых кружевах
В дыму табачном мечутся аккорды.
Для проституток выпала лафа
По высшему предстать во мраке сорту.
Забывшись, музыкант пошёл вразнос.
Давно нечесаные взмокли космы.
Поломанный его еврейский нос
Хватает с присвистом тяжелый воздух.
Тальянка сыплет из последних сил.
На папиросах дотлевает "Мурка".
Один я здесь чужак, совсем на пил...
И не швырял с презрением окурков.
И только сердце било невпопад;
Мир воровской поил его отравой.
И подгонял отчаянный разврат
Пуститься в тяжкие с какой-нибудь шалавой.