все началось четырнадцатого декабря.
солнце перестало заходить за горизонт.
в семь часов вечера
мы вышли на балкон посмолить.
а там полярный день.
когда мы вместе,
никто не смотрит на часы.
поэтому первый этап события
равен шести выкуренным сигаретам
и одному полноценному смеху.
в городе появились стаи птиц.
чёрных взъерошенных
с пытливыми глазами бусинами.
как же они кричали, пролетая над Эрмитажем,
напрямик к медному всаднику.
облепили его,
а когда пожарная машина распугала их водометом,
у Петра исчезли глазные яблоки из глазниц.
мы часто помногу гуляли пешком и даже
в эти смутные времена привычкам не изменили
мы переходили литейный мост,
как вдруг тот задрожал,
но особенной тревожной дрожью
и исчез.
водители от испуга резко затормозили,
что привело к помятым бамперам,
капотам и воющей сигнализации.
в Неву никто не упал
воздух увеличил плотность
и на месте обычного простого моста сделался невидимый мост.
за неделю эту участь повторили Дворцовый,
Троицкий, Большеохтинский, Аничков
да что там перечислять
город лишился своего главного изюма.
невидимый развод невидимых мостов
спрос создаёт так себе.
мы сидели на кухне в коммунальной огромной бесконечной квартире,
семнадцать комнат из которых всегда две закрыты
будто за ними прячет свои секреты синяя борода.
переодически хлопали двери
но в целом пространством управляла тишина
и вдруг один из нас сказал
" все вещи мира неоднозначны, слово,
произнесенное однажды, повторить нельзя.
это будет уже совершенно другое слово, на наши руки льется кипяток,
отсюда почерк кривит, наши ноги вмерзли в лёд,
от этого шаги измеряются в сантиметрах,
а не в метрах. наши сны похожи на поле,
по которому едет комбайн для сбора урожая.
будет хлеб. мы будем сыты. не завидовать,
не осуждать, не унывать, не гордиться.
мое горло раздирает приливный кашель.
глоток. окончание требует жертв.
приставка.