Ты пожалеешь

         
Они говорили, мол, «Ты пожалеешь»,
Грозили и били меня кулаками.
Но как же ты, солнышко, ласково греешь!
А я все гляжу на тебя с облаками.

Они говорили, «не мы, мол, такие.
Такая уж жизнь тут сложилась у нас».
Но как на рентгене их души плохие
Ты видишь зрачками ребяческих глаз.

В какие цвета бы они не рядились,
Ты видел сквозь цвет проступающий мрак.
И как бы собою они не гордились,
Ты видел, чего они стоят. Вот так.

Они нам все время бессовестно лгали.
Насилие крепко связало их души.
Они все, что можно, у нас воровали.
Но больше они мой покой не нарушат.

Они меня били и злобно топтали,
За то, что я был не такой, как они.
Когда-то визжали, когда-то орали,
В глазах поросячьих горели огни.

Но сделать таким, как они, не сумели.
Я сделал свой выбор и шёл до конца.
Мы разные песни в душе своей пели.
Теперь появилась синюшность лица.

Увы, вражьи пули меня положили.
И алым пятном растекается кровь.
Но если бы мне ещё раз предложили,
Я б взял в свои руки оружие вновь!

Я кровью плююсь, и вот вот околею.
И хуже уж видят зрачки моих глаз.
Но даже не думайте! Я НЕ ЖАЛЕЮ,
Что свой автомат я поднял против вас!

В меня вы шутя выпускали патроны.
Но лишь одного вам, скоты, не понять.
Меня не убить! Ведь меня миллионы!!!
И смотрит с надеждою Родина-мать.

Меня ваши пули у леса достали.
Немного совсем не успел я уйти.
Но знайте, что с нами по-прежнему Сталин,
И нету препятствий у нас на пути!

Вблизи проезжает нацгадовский бэтэр.
Клуб дыма он выхлопнул громко из зада.
Проедьте до леса вы пол-километра.
Там ждёт вас давно уже наша засада.

И вспыхнет броня, и прочертят вас пули.
И будете все вы у леса лежать.
Беру автомат, хоть патронов нет в дуле.
Оставили силы, и мне не сбежать.

Гранату достал, на живот повернулся.
Ее лепесток к земле весом прижал.
Сменил магазин и слегка улыбнулся.
Поймал их в прицел, крючок спуска нажал…

С брони их свалилось как минимум трое.
Водитель на бэтэре вжал тормоза.
И пусть не дожил, но погибну героем!
Минута ещё - и закрылись глаза…

Но я не жалею. Я вас ненавижу!
И вас я жалеть и подавно не буду.
Но красное солнце прольётся на крыши.
И власть возвратим мы рабочему люду!