- Мой добрый клён, как мы с тобой давно
не виделись. Уж миновала осень.
И всё в узорах ледяных окно,
и хрупкий снег визжит из-под полозьев.
А Сольвейг ждёт, когда наступит май,
когда вернётся друг из странствий дальних.
- Как это поэтично и печально…
Вам, верно, жаль её?
- Немножко жаль.
Но ожиданье – сладостная боль…
- Да, сладостная… Если он вернётся…
- Вернётся. Если ветер повернётся.
Здесь всё по воле ветра – в том и соль.
А будет дуть он прочь от берегов –
и корабля обратно не дождаться…
- Земля кругла. Он будет возвращаться,
Пусть даже сделав круг, в конце концов.
- Она состарится за этот срок.
- Любовь состариться никак не может.
Чем дальше встреча, тем она дороже.
А ждущий всё равно не одинок.
Вот, скажем, этот клён дождался нас.
В который раз.
- И счастлив?
- Вероятно… Ведь это Вам все мысли клёна внятны.
Скажите мне…
- Он без ума от Вас.
Он ждал Вас, даже плакал по ночам.
- Смеётесь?
- Кто ж смеётся над печалью!
Он, уж наверное, рыдал ночами,
когда б не меньше моего скучал.
- Мой Бог! Вы очень тронули меня…
- При чём тут я? Я говорю об этом
озябшем исполине. Мне – поэту –
простительна такая болтовня.
Я вас предупреждал….
- Ах, Вы опять
смеётесь надо мной?
- Совсем немного….
Мне вправду было очень одиноко
Всей этой долгой сумрачной зимой.
- Зимой? Сейчас начало декабря!
Вы, может быть, сказать хотели: летом.
- Ненастным летом, Вами несогретом,
кровотачащим, алым, как заря
вот эта. И таким же ледяным.
Отказываюсь от названья «Лето»,
Я знаю Лето – Вас, и обогретым
быть не желаю никаким иным.
- Мой милый Осень, я бы разделить
хотела эту зиму между нами.
Но – клён-свидетель – очень редко сами
мы держим в пальцах спутанную нить.
Гораздо чаще кто-нибудь другой
сучит нам жизнь и ткёт судьбы полотна.
И наши встречи, Осень, мимолётны.
И призрачна короткая любовь…
- Короткая? Я одряхлел, любя.
Мне Сольвейг, разве что, подобьем бледным.
- Ну что ж, опять прощай, мой рыцарь бедный.
- Опять прощай. Я буду ждать тебя.