В глухо-наглухо забитом старом ПАЗе,
буераки объезжая,
тащит бедный весь славянский контингент.
Стоя в массе, с дикой болью в тазе
смотрит бабка, как в углу, в экстазе,
в капюшоне развалился кент.
Вместо ладана в обшарпанной коляске
воцарился запах пота
с перегаром тех небритых мужиков,
с парочки напротив нотки смазки,
что впервые ощутила ласки
втайне от пугливых родаков.
Я сидел. Я мог прочувствовать все вкусы,
что помимо моего во рту -
дешёвых, очень сильных сигарет.
Рухнув на сиденьки после тусы,
у подростков пьяных, тёмно-русых,
ощущал во рту блевотный след.
Кроме криков умирающей машины
я не слышал ничего,
лишь вздохи с взором, устремлённом ниц.
И нечасто звуки матерщины,
что звучали тихо, без причины,
разбавляя воздух тусклых лиц.
Жёлтый поручень, обляпанный руками,
как личинками захвачен
труп вонючей и облезлой старой кошки,
помогал красотке с Мураками
с тем дедком, с двумя во рту зубами,
даже малость не столкнуться их одёжке.
Ох, Россия, вот твоё лицо святое -
в этих грустных и несчастных,
чуть слезящихся и старческих глазах!
И кровопролитие такое
для чего случилось в Сталинградском бое
и в других случившихся боях?
Хоть всем сердцем я люблю свою державу,
но, смотря на все пейзажи,
не пойму, где я беру ту эйфорию.
Видя худощавую шалаву
иль жигуль, свалившийся в канаву,
я не перестану обожать Россию.
И смотря на наших грустных граждан,
пусть местами мне немного жутко,
меня дальше будет мучить жажда
посмотреть на стрёмного ублюдка,
проститутку, в чьих руках малютка,
и других. Вези меня, маршрутка.
Ноябрь, 2020 год.