Рыба совсем не ловилась. И он задремал
В лодке, склонившись к веслу, без мечты о рассвете,
Виделось детство ему, будто он ещё мал,
Вместе с отцом разбирает просохшие сети.
Только отец в чём-то белом, белее, чем снег,
Голос родной его мягок, но спрос, как с мужчины:
Сколько сегодня ты, Симон, поймал человек,
Душ серебристых достал из глубокой пучины?
Сети пусты. Ночь напрасна. И немощна плоть.
Справа закинь, ожидай неземного улова.
Сын Заведеев шепнёт тебе: "Это Господь."
И распахнётся заря от священного Слова.
Чашу ковчега стихия по морю несла
Прямо к воротам, сияющим райским восходом,
Крупные слёзы текли с бороды и с весла,
Капали, цепи следов оставляя по водам...
Он встрепенулся, глаза открывая с трудом,
Но разглядел: в небесах, отражённых за лодкой,
Тихо, без плеска, тянулись дорожки кругов,
Будто по глади ходил Кто-то лёгкой походкой.