Вот самая долгая ночь задержалась в поклоне
Над спящими окнами в жарко натопленном доме:
Любуется нами, от всех остальных отличая,
Косматыми лапами над головами качает.
А взгляд её цепкий, лукавый, не знающий страха.
Бессонные совы в зрачки залетают с размаха.
И тайному чувству не скрыться от белого света,
Но мы никому ни за что не расскажем об этом.
А время несётся, себя самоё обгоняя,
И небо роняет, и, падая, небо сияет,
И в этой кромешной тиши, кроме нежности, кроме
Двоих изумлённых и нет никого в целом доме.
Да если бы в доме – во всей бесконечной вселенной! –
Помимо пылающих щёк и смущённых коленей,
Чешуйчатых крылышек, с лета оставшихся в рамах,
Снегов, превратившихся в непроницаемый мрамор.
Ночь водит по влажной бумаге серебряной кистью,
Стрекозами в воздухе вьются привычные мысли.
И пахнет так сладко кругом, как макушка младенца.
И нам никогда никуда друг от друга не деться.