Вечер теперь –
синевато-молочный морок
вместо кромешной тьмы по пути со службы.
Вечер такой мне особенно дорог.
Дорог
редкий момент погруженья ботинок в лужи,
редкий прохожий, скрывающийся в текстурах.
День прирастает, и графика стала чётче.
Чтобы не затеряться в потоках бурных,
инверсионный след оставляет лётчик.
Снизу смотрю на след.
Вот моя пасхалка,
напоминает всё, что нельзя не помнить.
Дышит скала, плодоносит сухая палка,
снег на макушке в породу пускает корни.
Вновь осязаем в слепом хороводе жизни,
значим, как солнечный зайчик на паутинке,
я замедляю шаг. На плечо ложится
мягкой ладонью вечер.
Тепло и тихо.